Читать книгу - "Две воительницы - Личия Троиси"

У девушки от неожиданности перехватило дыхание, но она была не в силах отодвинуться.

Поцелуй застал ее врасплох, и вдруг в ее памяти возник образ Учителя, такой яркий, словно с той ночи прошло меньше одного дня, а не около пяти лет. Ее мысли стали путаться, она уже не могла понять, где она и чьи руки нежно ласкают ее лицо. Но она не была против: в конце концов, она сама желает именно этого. И она ответила поцелуем на этот быстрый неожиданный поцелуй. Она не думала, что способна на такое, и удивилась тому, что ее движения были такими уверенными. Дубэ чувствовала печаль и счастье сразу, никогда раньше она не замирала так неподвижно на границе между прошлым и настоящим. Лонерин что-то шептал ей на ухо. Она не могла понять слова, но они как будто нежно скользили вниз по ее шее. Дубэ не двигалась, подставляя свое тело этому теплу. Это было как в том сне, который она всегда видела, когда Учитель был еще жив, это было то, что она и после его смерти надеялась почувствовать когда-нибудь.

— Я люблю тебя, — сказал он.

Дубэ открыла глаза: она не была уверена, что слышала эти слова. В полумраке пещеры лицо Лонерина и в самом деле было похоже на лицо Учителя. Его дыхание пахло морем, и Дубэ вспомнила дом на берегу океана и сильный ветер, от которого скрипели доски крыши. Его голос словно вернул ее в прошлое, и воспоминания начали проходить перед ее глазами.

«Учитель…»

Только в этот момент Дубэ спросила себя, нет ли ошибки в том, что они сейчас делают, но теперь она уже не могла отступить, потому что превращение завершилось и все стало таким, как должно быть.

По ее щеке скатилась слеза, которую Лонерин бережно стер ладонью.

— Не плачь…

Дубэ тряхнула головой. В ушах у нее звучал шум моря, а перед глазами был образ Учителя.

Потом мир долго казался ей словно обернутым в вату: так тихо было вокруг. Значит, это и есть та любовь, которой она никогда не знала? Это и есть то, что происходит, когда женщина и мужчина встречают друг друга? Все это казалось сном, от которого ей бы хотелось никогда не проснуться. Дубэ знала, что возвращение к действительности будет тяжелым и что, проснувшись, она найдет на свои вопросы ответы, которые ей не понравятся. Но теперь она больше не была одна, она кому-то принадлежала, и поцелуи Лонерина были знаком этого обладания, такого сладкого и успокоительного. Разве это не то самое, чего она желала?

Дубэ села и нежно дотронулась до повязок, которые Лонерин наложил на свои раны. Одна повязка, на которой расплывались красные пятна, была на плече, другая на животе.

— Они еще не зарубцевались, надо их зашить, — пробормотала она, повернулась к Лонерину и заметила на его лице совершенно новое, незнакомое ей выражение удовольствия и покоя.

— Они легче, чем кажутся, — сказал Лонерин.

Девушка не стала спорить, встала, взяла из своей сумки то, что ей могло подойти из вещей, похищенных у Реклы, повернулась к нему и замерла на месте: Лонерин улыбался ей.

— Что с тобой? — смущенно спросила она.

— Ты… такая красивая.

Дубэ покраснела, в этой сцене было что-то смущавшее ее и неуместное.

Эта мысль заставила ее быстро начать выполнять то, что она должна была сделать.

Она вынула иглу и несколько маленьких баночек с травами.

— Не надо меня лечить! — воскликнул Лонерин, впиваясь в нее сердитым взглядом.

— Тебе это нужно.

— Не думаю, что действительно нужно. — Он вынул из своих штанов маленький пузырек и поднес его к глазам девушки. — Узнаешь, что это? — спросил он, улыбаясь.

— Амброзия…

— Это благодаря ей я смог уцелеть. Без нее я бы умер.

Дубэ не позволила себя уговорить. Несмотря на протесты Лонерина, она стала осторожно снимать повязки, пока не открыла обе раны. Учитывая все, что произошло, они были хорошо залечены, но во многих местах были еще открытыми.

— Видишь? Я был хорошим жрецом.

— Не в этом месте, — ответила она, касаясь еще незарубцевавшейся раны, и тут же почувствовала, как напряглись мышцы его живота.

— Мне повезло, что внизу была река. Поверь мне, когда Рекла шла ко мне, мне было так плохо, что я думал — не выдержу. Я действительно думал, что умираю. Я еще никогда не бывал ранен, понимаешь?

Лонерин посмотрел на Дубэ, ища понимания, но девушка продолжала шить и слушать его, сосредоточившись на своем деле.

— Не знаю, как Рекла сумела вырваться из моего захвата. Я только помню, что, когда она вцепилась руками в край пропасти, ее щиколотка выскользнула из моей ладони, и я упал. Лететь до дна реки пришлось недолго. Когда я в него врезался, удар был ужасный, я на мгновение потерял сознание, а когда пришел в себя, не мог ничего понять: видел только что-то темно-синее, со всех сторон — и вокруг, и над собой, и под собой, то есть воду. Я даже не знал, где поверхность реки, и раны страшно болели. Каким-то образом я сумел вынырнуть, ухватился за большой камень и держался за него с той силой, которую дает отчаяние, а потом выбрался на берег. Там было что-то вроде маленького каменистого пляжа. Не помню, сколько времени я там пробыл, потому что снова потерял сознание. У меня совсем не осталось сил.

Дубэ перегрызла зубами нить, потом провела пальцем по последнему зашитому участку, где были всего один или два шва. Лонерин вздрогнул.

— Не очень гордись своей работой: я почти все сделал сам.

Дубэ застенчиво улыбнулась. Ее волосы отросли настолько, что падали на лоб маленькими прядями и почти скрывали его. Она стала работать с травами, а Лонерин смотрел на ее бледное сосредоточенное лицо, на котором еще были слабо видны следы ударов, полученных в плену: несколько лиловых синяков, красный след от пореза. Лонерин подумал о том, что Рекла, должно быть, делала с ней, как это нежное лицо корчилось от неизвестно каких мучительных пыток, и почувствовал бешеный гнев.

— Рассказывай дальше, — попросила Дубэ, поднимая голову.

— Я думаю, что боги захотели спасти меня по какой-то неизвестной мне причине. Целый день и всю следующую ночь я пролежал там, под открытым небом, на холоде. Я не мог лечить себя магией, потому что был слишком слаб. Меня спасла только амброзия. С ее помощью я залечил раны, а потом попытался отдохнуть, и примерно два дня только это и делал. И все это время я думал только о том: что Рекла с тобой сделала, жива ли ты еще… Это было ужасно.

Дубэ так впилась в него взглядом, что он опустил глаза. Потом она начала смазывать его раны бальзамом, который только что приготовила. Лонерин наслаждался прохладным прикосновением мази и нежными, полными любви касаниями ее рук. Он вдруг подумал, что это не может быть правдой.

— Потом я пошел искать тебя.

— А как ты сумел узнать, где я нахожусь и что я жива?

Лонерин перевел взгляд на ее руку — на то место, где яркими красками было отмечено ее проклятие. Сердце сжалось у него в груди, и ему невероятно сильно захотелось прижать девушку к себе.