Читать книгу - "Убийца Гора - Джон Норман"

К моему удивлению, почти никто не заметил его ухода.

Гонки продолжались, но полуденное солнце слепило глаза, и я решил уйти. Я прошел по каменным ступеням мимо нескольких коленопреклоненных девушек-рабынь. Без сомнения, обучение этих девушек шло весьма успешно. Их привели посмотреть на гонки, чтобы они отдохнули и с новыми силами приступили к занятиям. Они выглядели довольными, некоторые даже делали ставки, залогом которых служили бусинки из их украшений. Они были прикованы друг к другу за руки. Возле каждой стоял охранник.

Рабыни были одеты в светлые накидки с капюшонами поверх коротких туник. Это одеяние со свободными рукавами и застежкой под подбородком защищало их больше от любопытных взглядов, чем от солнца.

Некоторые девушки, судя по лентам на накидках, принадлежали к рабыням белого шелка, другие — красного. Рабыни белого шелка, выходя из дома, обязательно должны были надевать металлические закрывающиеся на замок пояса. Девушки не принадлежали домам Кернуса или Портуса — это были рабыни из менее богатого дома, расположенного, как и все дома среднего достатка, на улице Бранда.

Я услышал двойной удар судейского гонга, возвестившего, что следующая гонка скоро начнется. Я пробирался к выходу. Некоторые зрители смотрели на меня с плохо скрываемым упреком, едва ли не с презрением. Фанаты гонок в Аре всегда оставались до конца зрелища, иногда даже задерживались, чтобы обсудить прошедшие соревнования, дискутируя, как бы они сами прошли ту или иную трассу, будь они на месте тарнсменов. А я даже не имел нашивки на рукаве, говорившей о моих пристрастиях.

Я намеревался отдохнуть в Капасианских банях, неторопливо поужинать в одной из таверн и затем вернуться в дом Кернуса. Часто в бассейн Синих Цветов приходила девушка по имени Нела, я любил поплавать с ней наперегонки. Обычно к тому времени, когда я возвращался в дом Кернуса, Элизабет уже заканчивала обедать и ждала меня в нашей комнате. Она рассказывала мне, как провела день, я — как прошел мой. Если Элизабет отпускали после обучения, я брал её с собой на гонки или в баню, но, конечно, не в бассейн Синих Цветов.

Прошло уже двадцать дней, как девушек привезли с Валтая. Однако Элизабет и две другие девушки, Вирджиния и Филлис, обучались всего пять дней. Они обрадовались этому решению Фламиниуса и Хо-Ту. Я сам присутствовал при обсуждении и слышал, что девушки согласились на обучение обязанностям рабыни. Правда, я предполагал, что оно начнется немедленно, но этого не произошло.

Примерно в течение пятнадцати дней, в то время как другие пленные девушки с Земли были переведены в загоны, Вирджиния и Филлис оставались в тесных клетках с железными дверьми. Эти клетки были сконструированы так, что заключенный не мог в ней распрямиться полностью. По указанию Фламиниуса Филлис на несколько часов в день приковывали наручниками к решетке. Ее кормили жидкой кашей, поили водой из жестяной бутылки, но даже и при этом она оставалась закованной. В конце концов девушка дошла до того, что стала снова и снова спрашивать охранника, который ни слова не знал по-английски, действительно ли их будут обучать. На этот бесполезно, но настойчиво задаваемый вопрос она не могла получить ответа, так как по инструкции охраннику не разрешалось говорить с ней даже по-гориански. Он полностью игнорировал пленниц. Их поили и кормили как зверей, которые в глазах горианцев были такими же рабами Фламиниус не приходил к ним, пока они находились в клетках — стесненные, униженные, одинокие, заброшенные и забытые. Всякий раз, заслышав звук отпирающегося засова, девушки с надеждой смотрели на дверь.

Когда же Фламиниус наконец появился, он сообщил, что их не будут обучать. Эти слова вызвали у Вирджинии и Филлис истерику. На следующий день Фламиниус вновь посетил камеру, но только для того, чтобы забрать записи, которые оставил накануне. Жалкие и рыдающие, девушки умоляли выпустить их Фламиниус, тронутый их мольбами, сказал, что поговорит с Кернусом, хозяином дома, и с Хо-Ту, управляющим.

Он не возвращался до следующего дня, и только тогда девушки со вздохом облегчения услышали, что Кернус проявил доброту, предоставив им возможность пройти обучение. Однако их строго предупредили, что если они не будут стараться, то их снова вернут в клетки. Девушки со слезами на глазах благодарили Фламиниуса за проявленное участие к их судьбе.

Элизабет позвали, когда Вирджинию и Филлис выпускали из клеток. Я сопровождал её.

Маленькие двери клеток распахнулись, охранник с кнутом встал над ними, и девушки выползли на железную дорожку. Они не могли стоять выпрямившись. Стражник приковал одно из запястий Филлис к ограде, затем щелкнул наручник и на руке Вирджинии. Он подтащил Вирджинию поближе и поставил её на колени перед Фламиниусом и Хо-Ту. С Филлис он проделал то же самое.

— Железо готово? — спросил Хо-Ту у охранника.

Тот молча кивнул.

По сигналу Хо-Ту охранник поместил Вирджинию в специальное сооружение для клеймления рабов, закрепив её бедра. Она стояла молча, безучастно наблюдая, как раскаленный металл приближается к её телу, и закричала — пронзительно и протяжно — лишь тогда, когда он прикоснулся к ней. Освободив руки и бедра девушки, охранник бросил её, рыдающую, к ногам Хо-Ту и Фламиниуса. Глаза Филлис были полны ужаса, но она, как и Вирджиния, покорно позволила охраннику совершить все приготовления.

— Мы до сих пор ставим клеймо вручную, — сказал мне Хо-Ту. — Клейма, поставленные машиной, слишком похожи друг на друга. Покупатели любят, когда рабыни заклеймены вручную. Кроме того, для самих девушек это полезно: когда мужчина ставит клеймо — это делает их покорнее. Тиски — удобная вещь, они позволяют сделать рисунок четким. У Стриуса, — Хо-Ту кивком указал на стражника, — очень хорошее клеймо, одно из лучших в Аре. Почти всегда все получается точно и чисто.

В это время Филлис Робертсон беспомощно закричала, запрокинув голову, а когда прошел болевой шок, разрыдалась. Охранник освободил её и бросил рядом с Вирджинией.

Обе девушки плакали. Фламиниус, пытаясь привести их в чувство, массировал кожу вокруг клейма. Я был почти уверен, что, ошеломленные болью ожога, они не чувствовали боли, причиняемой им Фламиниусом.

Вдруг я услышал рядом с собой позвякивание колокольчиков рабыни и звук шагов.

Я обернулся на шум и застыл пораженный. На нас смотрела женщина в шелках удовольствия редкой красоты, но с удивительно холодным и презрительным взглядом. На ней были желтый ошейник дома Кернуса и желтое одеяние. Два ряда колокольчиков позвякивали на её левой лодыжке, на шее висел свисток, а на правой руке стрекало — шокер для рабынь. Никогда раньше я не встречал подобной красавицы: светлая кожа, ярко-красные губы и совершенно черные волосы и глаза. Движения изящного тела этой женщины дразнили воображение. Она смотрела на меня с легкой, едва заметной улыбкой, разглядывая мою черную одежду и изображение кинжала. Ее полные, чувственные губы выдавали капризный характер. Не оставалось никаких сомнений, что эта черноволосая, ослепительно красивая женщина была потомственной рабыней страсти. Я никогда не видел более чувственного создания.