Читать книгу - "Убийца наваждений - Антон Орлов"

Если кто-то из монахов получал от Лунноглазой Госпожи разрешение на охоту, он имел право выследить врага и поступить с ним, как заблагорассудится, словно кошка с пойманной мышью, вплоть до убийства. Разумеется, такое право за ним признавал только орден, а не государство, но орден после совершения расправы брал своего члена под защиту, и обычно подобные дела неофициально улаживались между служителями богини и властями к обоюдному удовлетворению.

Надо заметить, Великая Кошка дозволяла такое не каждому, кто о том просил: видимо, для этого требовалось, чтобы она сочла предполагаемое возмездие справедливым.

– Ты собираешься выкрасть мерзавца из тюрьмы или его еще не взяли?

Котяра, который, сообщив другу о своем решении, несколько успокоился, ответил на вторую половину вопроса:

– Нет, и непохоже, что сумеют взять. Я буду искать его сам. Нахана, новая прислуга бабушки Люрайни, сказала, что к ним пришел разносчик из оранжерейного хозяйства «Зеленые друзья», откуда они получают зелень, хотя в тот раз ничего не заказывали. Она пустила его на кухню, и после этого там вдруг объявился морок – громадный, размером с подушку, черный паук, весь в перьях и в крови, глаза у него светились, а на спине торчали шипы, и на них были нанизаны мертвые растерзанные птички. Все это с ее слов. Она отворачивалась заглянуть в холодильник и потом, когда повернулась обратно, заметила эту тварь под кухонным столом. – Приступив к рассказу, монах окончательно взял себя в руки, по крайней мере внешне, и излагал обстоятельства последовательно, стараясь не упускать подробностей. – Эта дура сразу выскочила вон, а деда бросила, хотя могла бы его тоже вывести из квартиры. Знаешь ведь, он в последнее время ходил с трудом, но до лестничной площадки с ее помощью добрался бы. Нахана подняла крик, соседи позвонили к вам, и приехал убийца. Никакого морока он в квартире не нашел, и во всем доме не нашел, и нигде в окрестностях. А деда обнаружили в гостиной на полу с проломленной головой. И в спальне у бабушки все было перерыто, фотографии разбросаны, деньги и драгоценности исчезли. Разносчик вместе со своей сумкой тоже как сквозь землю провалился, только кульки с зеленью на кухне валялись. Морок ведь не мог сожрать его без остатка?

– Факт, что не мог, – подтвердил Темре. – Тем более только что воплотившийся морок. Вначале они убивают, но не едят, потому что внутренние органы, как у живых существ, у них появляются не сразу. Да и потом, когда уже все в комплекте, ни одно наваждение не слопает больше, чем помещается у него в желудке. Растерзать может, но тогда бы нашли останки.

– Никаких останков не было, даже капель крови. Поэтому полицейский дознаватель предположил, что убийство и ограбление совершил разносчик, которого морочан почему-то не тронул. Твой коллега, посмотрев на деда, сказал, что это непохоже на работу наваждения, они убивают по-другому. Его дважды ударили по голове каким-то тяжелым твердым предметом. – Котяра сморщился, сглотнул, но овладел собой. – В гостиной таких предметов сколько угодно. Гильдеец вне подозрений, ваши на всякий случай уже проверили, сняв информацию с его маски.

– Разносчика этого разве не ищут? Прислуга ведь, наверное, запомнила, как он выглядел?

– Ага. Маконец средних лет, полноватый, в надвинутом на лоб грязно-зеленом картузе, лицо бритое. «Зеленые друзья» утверждают, что у них в штате таких маконцев нет, и никого они на Крупяную горку с заказом в тот день не посылали. Полиция задержала в окрестностях нескольких маконцев, подходящих под это описание. Украденного ни у кого из них не нашли, но их предъявили Нахане для опознания.

Котяра устало скривился и слегка помотал головой, как будто эта часть рассказа вызывала у него чувство сродни досаде на внезапно разболевшийся зуб.

– Ну и что? – подтолкнул его к продолжению Темре.

– Опознала. Всех.

– То есть как – всех?.. Ты же говорил, разносчик приходил один?

– Ага. Только для нее все маконцы на одно лицо, и вообще лучше всего ей запомнился картуз. Дознавателя это огорчило, он, похоже, собирался взять того, на которого Нахана покажет, и дальше выбивать из него признание, не тратя время на скрупулезное исследование места происшествия и плетение многоходовых умозаключений в духе детективной рамги для интеллектуалов. Я там потом сам все осмотрел.

– Что-то нашел?

– В гостиной на ковре – несколько мелких птичьих перьев со следами крови. Их сдуло сквозняком под кресло, поэтому дознаватель не обратил внимания. Видимо, от морочана остались.

– Если морочана там уже нет, от него ничего не могло остаться, – возразил убийца наваждений. – Все части морока составляют единое целое, лишиться какой-то из них он может только в результате развоплощения. Чтобы он на бегу терял перья – это бред краба ошпаренного, так не бывает.

– Нахана говорила про мертвых птичек, нанизанных на шипы. Если паук их перед этим поймал и убил… Раз они были настоящие, перья тоже настоящие.

– Тогда получается, что морок воплотился не на кухне под столом, а где-то в другом месте и на кухню пришел своим ходом, как принято в материальном мире, переступая ногами.

– Так, что этого никто не заметил? – недоверчиво сощурился монах. – Это паучару-то здоровенного, величиной с подушку, с шипами и мертвыми птичками на спине? И как он тогда вообще очутился в квартире? Прокрался следом за бандитом-разносчиком и на него даже никто не глянул?

Они уставились друг на друга в раздумье. За окнами начинало темнеть, под белеными сводами галереи зажглись лампы. Бронзовые кошачьи статуэтки, похожие как близнецы, но различавшиеся между собой позами, поблескивали в электрическом свете.

– И тогда еще вопрос, – добавил Темре. – Почему этот паучара не напал на людей? Это странно, нехарактерно. Я поговорю с парнем, который приезжал туда по вызову, может, он чего прояснит. Постараюсь завтра его поймать. Что-нибудь кроме этого есть?

– Непонятно, относится это к делу или нет… Одна из фотографий пропала. Та, где мы с тобой вместе с дедом и сестренками на берегу моря, когда он смастерил нам модель «Серебряной гончей», помнишь? Она у бабушки из самых любимых и куда-то запропастилась, хотя еще утром была на комоде. Ты же знаешь бабушку Люрайни: у нее все лежит на своих местах, никогда ничего не теряется. Не мог же бандит забрать фото с собой, зачем ему?

– Непонятно, – согласился Темре.

Госпожа Люрайни, дочь дедушки Тавьяно и бабка Джелгана, который после вступления в орден стал зваться братом Рурно, с ее-то пунктуальностью, доходящей до одержимости, никак не могла по рассеянности что-то куда-то засунуть и забыть – для этого мир должен был перевернуться вверх тормашками. Или ее выбила из колеи страшная и нелепая гибель отца? Или пропажа фотоснимка свидетельствует о том, что преступление совершил кто-то из родственников либо знакомых, как бы это ни было отвратительно?

Глянув на часы, Темре понял, что рискует опоздать на встречу.

– Джел, я чем смогу помогу тебе в этой охоте, а сейчас мне надо мчаться в полицию, вроде бы у них что-то появилось на мою Акробатку. Ты где ночуешь?