Читать книгу - "Скоро полночь. Том 2. Всем смертям назло - Василий Звягинцев"

— В таком случае вице-канцлер казначейства лорд Саммер[49]— мой старший брат? Или — младший? Но ваша начитанность делает вам честь. И как же вы дальше собирались развивать свою мысль? Поискать Д’Артаньяна, Рошфора, самого кардинала? Ну, смелее, адмирал!

— Что-то в этом роде я и имел в виду, миледи.

— Смело, сэр Мэнсон, смело. Впрочем, известно, что чем идея безумнее, тем она ближе к истине. Посмотрите это. — Она протянула адмиралу переданный ей листок. — А я пока отлучусь ненадолго. Мне нужно попудриться. У вас тут жарковато. А я ведь — «Осень».

Когда она вернулась, Хиллард еще не закончил расшифровку с помощью карманного блокнота в кожаном переплете с замочком.

Она остановилась у окна, закурила длинную сигарету, без всякого гашиша, разумеется. Смотрела на огни города и порта, думая о том, что жизнь на самом деле складывается куда интереснее, чем могла бы, не встреть она у Натальи Левашова.

— Откуда у вас это? — спросил адмирал.

— Что? Я получила телеграмму сегодня на почте. Из Лондона, с припиской, что следует немедленно передать ее вам.

— И вы не знаете содержания?

— Откуда же? Мне кажется, вам потребовалось определенное время, чтобы прочитать с помощью шифровальных таблиц. Я ими не владею.

— Тогда посмотрите…

Лариса с почти не наигранным равнодушием взяла написанную торопливым, не слишком разборчивым почерком Хилларда расшифровку.

«Адмирал, у вас есть великолепная возможность получить очередную нашивку. Для этого вам следует со вниманием прислушиваться к советам лица, передавшего эту телеграмму. В этом случае вы вскоре будете утверждены в должности командующего Южноафриканской эскадры и начальника военно-морской базы. Если имеете другую точку зрения, передайте по известному вам адресу прошение об отставке. Она будет незамедлительно принята с сохранением мундира».

Подпись под текстом сэр Мэнсон не обозначил или ее вообще не было. И так адресат должен был понять авторство.

— Лицо — это вы, миледи?

— Наверное, если не иметь в виду телеграфиста.

Со странным выражением лица Хиллард выпил еще полстакана виски.

— Вы не очень торопитесь, адмирал? — участливо спросила Лариса.

— Что старому моряку бутылка виски на фоне всего происходящего?

— Разве что-нибудь не так? — сделала удивленное лицо Лариса. — В ваших мужских делах я не очень разбираюсь, но мне кажется, чин вице-адмирала гораздо лучше отставки. Пусть и с мундиром. Пятно на репутации ведь все равно останется. Разве что в Южную Америку уехать. А дома от разговоров за спиной никуда не деться.

— Кто и зачем мне это предлагает? — как бы в пространство спросил Хиллард.

— Я подписи не видела, — взмахнула ресницами миледи. Сейчас она вспомнила, как исполняла аналогичную роль Милен Демонжо[50].

— Никто, кроме Первого лорда адмиралтейства, моим шифром пользоваться не имеет права.

— Тогда о чем вы спрашиваете?

— Но вы ведь должны знать, что за всем этим кроется? Согласие я должен дать именно вам и в дальнейшем исполнять ваши «советы». Кто вы, наконец, миледи, какое отношение имеете к лондонским играм, если половину не такой уж долгой жизни провели на другом конце света и понятия иметь не должны о творящихся в «паучьей банке» жестоких интригах?

— Я и не имею. Я просто выполняю поручение, от которого не могла отказаться. Вы — пока еще можете. Так как?

— В любом случае, до утра у меня есть время. Я либо отправлю телеграмму, либо нанесу вам визит. Вы в каком номере остановились?

Лариса назвала, добавив с одной из очаровательнейших своих улыбок:

— Буду ждать. Не скажу, что с нетерпением, но буду. Не раньше одиннадцати утра — люблю поспать, и не позже двух. Договорились, мой адмирал? А теперь позвольте нам с братом откланяться. Он уже устал листать ваши книжки и графин прикончил. Ему это не полезно.

…Кирсанов зря посчитал меры, предпринятые им для нейтрализации комиссара Саймона Роулза, достаточными. Точнее, они были достаточны в пределах правового поля, весьма почитаемого в Великобритании, равно как и в колониях. Никаких реальных обвинений ему никто не мог предъявить, поскольку законным образом допущенный в Кейптаун Питер Сэйпир ни малейшим образом законов королевства не нарушал и в ходе визита в контору Роулза следов не оставил.

Еще одна беда — он натуральным образом комиссара переоценил. Исходя из своих представлений, напрасно понадеялся, что признаки патологического опьянения или намека на белую горячку заставят партнера умерить служебный пыл и побольше внимания уделить своему здоровью. Посчитал, что тот не станет слишком глубоко лезть в непонятное, чтобы не «потерять необходимое в надежде приобрести излишнее».

А Роулз оказался как раз таким дураком, который вздумал рискнуть.

Выпитая бутылка виски и странная, охватившая чересчур долгий отрезок времени амнезия насторожили комиссара. Обычно он не позволял себе больше двух-трех стаканчиков и всегда сохранял самоконтроль. Но похмелье было самым настоящим — сухость во рту, головная боль, тошнота, нарушения координации движений.

Так отчего вдруг он мог смертельно напиться и с кем?

К врачу обращаться не стал, привел себя в порядок собственными силами и приступил к действиям.

Последнее, что он помнил отчетливо, — момент высадки на русский пароход «Царица» и предусмотренную формальностями беседу с капитаном. Проверку судовых документов. Несколько рюмочек водки. Все как всегда. Не опьянел, просто несколько снял усталость и повысил настроение. Дальше память начинала давать сбои. Кажется, он проверял документы у пассажиров, изъявивших намерение высадиться в Кейптауне. Зачем? Вроде бы коммерческие дела. А подробнее?

Роулз сделал в блокноте первую пометку.

В портовом журнале комиссара должна быть соответствующая запись. Проверим. И он принимал пароход не один, есть лоцман, другие свидетели.

Явившись после обеда в таможню, осторожно расспросил клерков, так, чтобы не вызвать недоуменных контрвопросов и просто интереса к своему не совсем адекватному поведению. Это было не так уж трудно, опыт имелся.

Ничего внушающего сомнения выяснить не удалось. В том числе и относительно лиц, прибывших на русском пароходе. Досмотр они прошли беспрепятственно и убыли в город.

Куда и зачем — на всякий случай предстояло выяснить.

Вернувшись в контору, Роулз поинтересовался у клерка в приемной, не спрашивал ли его вчера какой-нибудь джентльмен. А то, мол, он уславливался с одним человеком о встрече, но она не состоялась. Пришлось задержаться по службе в порту, и, очень может быть, они разминулись.