Читать книгу - "Слепая совесть - Нидейла Нэльте"

— Конечно, мой повелитель, — отвечаю, приближаюсь к советнику с невестой.

Беру их руки в свои, кладу большие пальцы на ладони.

— Свидетельствую скрепление союза моих верноподданных! Живите долгие годы, несите благословенное потомство Айо и верность его императору!

Иллариандр приподнимает руку, ставлю метки омаа на ладони — точнее, одну метку, разделенную на двоих. Хармас даже не морщится, зато Хельта вскрикивает, пытается выдернуть кисть, но держу крепко. Поднимаю на нее глаза, отшатывается немного, приходится притушить омаа, чтобы не обжечь. Неприятное прикосновение. Хорошо, что метки выжигаются быстро, отпускаю обоих, отступаю назад.

— Будьте счастливы! — изрекает император. — Надеюсь, эр Рамар не откажется завершить церемонию.

Ноэлия

Странно как-то, что ж вчера не объявили, на общем празднике? Или она до последнего тянула? Неужели лучше хоть с таким, чем одной?

Мы с Хельтой неплохо общались на приемах и даже раз вместе пили чай. Не сказать, чтобы подружились, но когда выбирать не приходится…

Император с личным Стражем и советником быстро покидают нас — готовиться к отъезду. Я уже привыкла, что Иллариандр часто убегает с трапезы первым, — занятой. Хельта же провожает мужчин слегка недоуменным взглядом, переводит на меня и только потом возвращается к еде.

— Как это вы решились? — улыбаюсь я, но ее лицо неожиданно мрачнеет.

— Не всем везет стать императрицами, — возвращает улыбку.

Не нравится мне это, вспоминаю слова Тересии — решаю сразу расставить акценты.

— Совершенно верно, — соглашаюсь. — Императрица здесь одна.

Хельта хочет возразить, но прерывает себя, заставляет сделать легкий поклон по этикету. Рассматриваю ее — красивая, ухоженная, пышные каштановые волосы, яркие глаза, и ведь в родстве с высшими. Что ей в Йоване не сидится? Я бы хоть сейчас местами поменялась…

Поднимаюсь, нет моих сил продолжать лживые диалоги, от которых устаю больше, чем от подготовки к самым сложным экзаменам в пансионе! Впрочем, ведь нам с ней еще ехать, а потом в Айо жизнь налаживать.

— Будет скучно в дороге — заходите на чай, — улыбаюсь напоследок. — А сейчас мне необходимо собираться.

Тоже поднимается, прощается как положено. Бедный Дарсаль снова от тарелки отрывается, нужно будет еды к нам заказать. Не хочу здесь оставаться!

Возвращаемся в апартаменты, принимаюсь складывать вещи, медленно, словно этим можно растянуть время, отсрочить отъезд. Дарсаль тоже идет к себе, все никак не решусь спросить про Хельту. А вдруг у них что-то было и он не захочет говорить честно? Ох, как-то сложно это, но в мыслях уже такие картины, что еще немного, и каждый Слепой сможет разглядеть. Решительно иду к нему, стучусь, дожидаюсь разрешения — хватит с меня полотенец!

Посреди комнаты полусобранная сумка, рядом Дарсаль, так смотрит — неужели я настолько сильно эмоции излучаю?

Прикрываю дверь.

— Иллариандр чем-то недоволен? — спрашиваю.

— Сложно сказать, моя госпожа, — отвечает. — Распоряжений не передавал.

Не понимаю, с чем связано отношение императора, но наталкиваюсь на взгляд Дарсаля, и как-то не хочется у него это выяснять. Может, мне и вовсе показалось. Надеюсь, со временем разберусь в нюансах.

— А Хельта… она… — Ох, тяжело же, краснею, сдуваю с лица непослушную прядь, выдавливаю: — Расскажешь про нее?

— Что именно? — сводит брови Дарсаль, то ли не понимает, то ли не рад.

— Ну… у тебя с ней что-то было? — выпаливаю скорее, чем успеваю сообразить и остановиться.

Какой у него взгляд, и этот белый свет из губ, сразу вспоминаю, как обволакивал мои, согревая изнутри чем-то теплым, почти нежным. И почему-то так неприятно думать, что и Хельты мог касаться…

— Нет, — отвечает, отвернувшись.

— Ну то есть… я хотела спросить… как она ко мне относится, нам ведь предстоит теперь… но не знаю, возможно, тебе сложно отвечать на вопросы, если дело касается кого-то личного?

Как обычно, от волнения не могу правильно фразу сформулировать, однако Дарсаль понимает. Отходит к окну.

— У меня не может быть ничего личного, моя госпожа, — повторяет давние слова. — Ваши приказы приоритетны, если не идут вразрез с приказами императора. Хельта вам, пожалуй, завидует, позволяет себе нелицеприятные высказывания, однако в обычных пределах многие придворные зачастую друг о друге и хуже высказываются. Не думаю, что она вам враг, но и друг из нее едва ли получится. Я бы не советовал вам открываться при ней. Но и бояться ее не стоит, она для Стражей как на ладони, в случае чего я вас предупрежу.

Наверное, его слова должны быть неприятны, да сердце почему-то радостно колотится. Приближаюсь, никак не могу успокоиться:

— Мне показалось, она пыталась заинтересовать тебя.

— Она пыталась заинтересовать многих.

— А другие?

— Вы же видели, советник Хармас…

— Я не про них — про других девушек.

— Многие девушки, — соглашается, — пытались заинтересовать многих из нас. И наоборот.

— А ты…

— Что я?

— Заинтересовался?

— Госпожа Ноэлия, не понимаю вашего вопроса, — оборачивается Дарсаль.

Все ты понимаешь! Только меня уже смелость покинула, а обращение и вовсе добило, сама не знаю, как и зачем решилась спрашивать, и снова не могу оторвать взгляда от белого света, изливающегося из губ. Вспоминаю вчерашнюю ночь, уютное прикосновение его коленей, словно единственное безопасное место в мире, успокаивающие поглаживания, молчаливое понимание. Хочу еще раз наполниться этим светом!

— Вы сегодня ночью куда-нибудь планируете лететь? — прерывает не то мечты, не то фантазии чуть хриплый голос Стража.

— Разве я вчера планировала? — Отворачиваюсь. Обнаруживаю, что успела приподнять руки, предпочитаю не задумываться, зачем, обхватываю себя. Он видит мои эмоции! Осознание накрывает, господи, знать бы еще, как и что видит! — Почему ты спрашиваешь? — уточняю.

— Если вдруг меня не будет, зовите Альбера, он сегодня на дежурстве.

Пугаюсь:

— Как — не будет?! — Сразу ужасы в голову слетаются. — Тебя хотят заменить?

— Без вашего разрешения никто не заменит.

— Даже если император прикажет?

— Думаю, он тоже поставил бы вас в известность. Личный Страж — это личный Страж. Нас просто так не меняют.

— Что тогда? — Вторая грань кошмара, в свете всего предыдущего разговора.

Хельта какая-нибудь, ну или не Хельта, она уже меченая, как и я. И тоже Дарсалем. Нервно хихикаю. Кажется, даже эта черная Овиния вызывает раздражение. Кто такая, почему он не может сказать, и вообще, зачем рисовал?