Читать книгу - "История Бернарды и Тайры на Архане - Вероника Мелан"

Потея, как совестливый отличник перед невыученным уроком, я мысленно досчитала до пяти, несколько раз сжала потные ладони и бросилась вперед со словами «ну все, Ив, держи его там…».

Шар оказался не только горячим, но и тяжелым.

Я отчаянно надеялась, что он нерадиоактивный, незаразный и не каким-либо другим образом вредный для здоровья. Мне совершенно не хотелось прижимать его к себе, но каков выбор?

Укутав кристалл заранее припасенным покрывалом, я взвалила его на пузо и, переваливаясь, как уточка, на всех парах понеслась прочь из зала – на лестницу, потом по коридору, потом снова свернуть, потом через длинный зал…

Перед прыжком мы изучили план замка так хорошо, как только могли, но стоило навалиться волнению, как память моментально начала сбоить. Прыгнуть бы, просто бы прыгнуть, но все те же пресловутые силы… Надо попробовать добежать.

За первым же поворотом меня ждал сюрприз – конвой из четырех стражников, сопровождающих одетого в рваную и испачканную туру бедолагу. Пришлось резко нырнуть обратно за колонну и затаиться.

Мое дыхание ревело, как зоб дракона, сердце стучало на предельной скорости, но куда настойчивее моего сердца грохотали по полу металлические набойки на подошвах военных сапог.

Прижатый, как родной, к груди шар жег ребра и ладони.

* * *

К ней никто не обращался, не спрашивал имени, ни о чем не просил.

Здесь царил не полумрак даже – полная тьма, – и Тайра сидела на полу, а вокруг на жестких деревянных подстилках лежали тела. Одиннадцать живых и одно мертвое.

Они успели бы, наверное, если бы на час раньше.

Может быть, спасли бы, а, может, и нет. Не старый еще мужчина ушел из жизни высохшим и полностью высушенным стариком. В возрасте сорока с небольшим лет.

Она не хотела, но не могла не думать о том, сколько бы продержалась сама. Год? Два? Десять? Может, целых двадцать или тридцать лет, если бы Уду расходовал чужие силы экономно? Овощ… он не врал… овощ. Она превратилась бы в такой же – сухой, безжизненный и обессиленный овощ.

Вспомнилась камера, вспомнились надсмотрщики, вспомнился безглазый плавающий у ее обожженных ног муар:

– Чего ты хочешь, человек?

– Умереть.

Та смерть была бы лучше, чем эта. Запах ее, этой самой смерти, кружил и здесь, среди болезных, слепых и уже неспособных на стоны тел. Черный и чужой, он смешался с запахом гниющей от сырости соломы, нечистого дыхания и многочисленных необработанных язв.

Если она успеет, то влитая обратно в тела энергия заживит раны и изгонит болезни. Если успеет, если хватит сил и знаний, чтобы помочь…

Тайра не тревожила лежащих. Она сидела с закрытыми глазами, собирала воедино силы и старалась не думать о Криале. О сложном пройденном пути, о длинных безликих, похожих один на другой, как две капли воды, днях, о том, что могла бы никогда не выйти из того страшного Коридора.

Тайра ждала Бернарду.

* * *

Подлый кристалл и не думал остывать.

Казалось, с каждым шагом, прижатый к моему телу, он нагревался все сильнее – горел, плавился, исходил удушающими волнами жара. Может, смешарик ошибся? Или, может, ошибся Дрейк, когда говорил, что опасности в нашем походе нет? Может, он всего лишь на секундочку отвлекся и проглядел что-то важное?

Нет, Дрейк не мог отвлечься. Он не ошибается, никогда не ошибается. Почти никогда не ошибается…

Три этажа пройдены – впереди спуск в подвал.

Два раза я путалась и сворачивала не туда. Один раз едва не ввалилась в похожее на канцелярию помещение – непривычно светлую и уставленную длинными столами комнату – к счастью, пустую, – но вовремя сообразила из нее убраться. Второй раз оказалась среди поваров на огромной, булькающей кастрюлями и мельтешащей ножами кухне – распугала персонал, вызвала панику среди служанок. Необъятная потная тетка в белом фартуке приняла меня за некую находящуюся на последнем месяце беременности Джиру и, не разглядев, что мой опухший живот есть не следствие плотских утех, а спрятанный под покрывалом шар, заорала:

– Наверх! Иди наверх, Джира, там уже повитухи готовы, там вода… Куда, полоумная, совсем обезумела?!..

Последнее она проорала моей удаляющейся явно не в том направлении фигуре.

Несколько пролетов я слышала преследующие меня шаги, затем погоня стихла. Огромные двери, чадящие на стенах факелы, бесконечные хитросплетения коридорных лабиринтов…

Когда мне уже начало казаться, что все это никогда не закончится, что всего этого стало слишком много и оно длится слишком долго, я почти случайно наткнулась на узкий, показанный ранее смешариком во всех подробностях, ведущий в подвал лестничный пролет.

– Иду, Тайра. Я иду!

* * *

Сколько мы провели здесь, в темном сыром помещении среди лежащих на полу человеческих тел?

Я не знала.

В какой-то момент время растворилось – перед моим лицом осталась лишь находящаяся в трансе и беспрестанно шепчущая незнакомые слова Тайра и ее тонкие, напоминающие плавники глубоководного ската руки, которые то плавно поднимались, перебирая водорослями-пальцами, то так же медленно и плавно опускались обратно на колени хозяйки.

С каждым пассом и набором произнесенных слов шар неярко загорался – теперь он стоял на полу, – и из него к одному из тел протягивался светящийся дымок – чья-то жизненная сила. Мерцающая лента достигала оболочки, вливалась в нее, впитывалась и гасла; слышалось хриплое дыхание, шумные вздохи. У того, кто получал свою энергию обратно, начинали дергаться ступни, иногда шла ртом кровь.

Выглядело это неприятно, меня мутило.

– Долго еще?

– Не… Не отвлекай.

Стараясь не смотреть на совершаемый Тайрой ритуал, я думала о смешарике: как он – цел, – и о книгах. О тех безобидных пыльных томах, хранящихся где-то наверху в библиотеке, куда мы так и не попали. Вот как бывает – придешь за одним, а уходишь с другим. И хорошо, если уходишь…

Знал ли Дрейк, что мы найдем на Архане кристалл? Знал, что, ведомые гуманными помыслами и желанием творить добро, примемся спасать тех, кого, по его мнению, уже невозможно было спасти? Очередная проверка? Тест? Случайность?

Ничто не случайно. Так говорил тот, с кем я жила, так говорил почивший Учитель Ким, так говорила Тайра. Неужели на судьбе тех, кто лежал в этой комнатушке годами, стояла пометка – за вами однажды придут? Верили ли они в чудо? Надеялись на него? И смогут ли они, изнеможенные и ослепшие в годами окружавшей их тьме, выжить на свету?

Наверное, мы успели. А, может, и нет – время покажет.

Я продолжала отворачиваться от созерцания неприятного процесса, а в голове наставительно и монотонно пульсировала одна единственная мысль: делай, что можешь, и будет, что будет.