Читать книгу - "Сладкий запах крови - Сьюзан Маклеод"

В нескольких дюймах от своего лица я смутно увидела босую ступню. Кажется, пальцев на ней было многовато. Я поморгала, и пальцев стало пять. Я попыталась шевельнуть головой и чуть не взвыла — череп раскалывался от боли. Я осторожно пощупала затылок, опасаясь, как бы череп и впрямь не раскололся, потом поднесла руку к глазам... Словно в красную краску обмакнулась.

Проклятие! Куда еще хуже?

Я попыталась встать и охнула — бок тоже болел. Откинулась назад и понадеялась, что чары излечат мои раны как можно скорее.

— Огорчительно, весьма огорчительно застать вас в таком положении.

Горячие пальцы прошлись по моей коже. Голос с легчайшим иностранным акцентом принадлежал Малику аль-Хану.

Почему он босиком?

Ступни у него оказались узкие, красивые, а на одном пальце даже имелось черное кольцо. Я подавила желание потрогать это кольцо и глянула вверх. Черные брюки, свободная рубашка из черного шелка, так, на горло не смотрим, горло очень соблазнительное, бледное такое, смотрим еще выше... в черные запавшие глаза с горящими алым зрачками.

Сердце у меня захолонуло от ужаса и еще какого-то непонятного чувства.

— Какого пса вы это устроили? — возмущенно спросила я.

Малик скользнул вниз — текуче и плавно, как вода. Присел на корточки, так что теперь глаза наши оказались почти вровень. От этого мне еще сильнее сделалось не по себе, и я плотнее вжалась в кирпичную стену.

— Тот человек едва не умер, — мягко, но с угрозой в голосе ответил вампир.

Я поспешно кинула взгляд туда, где на мостовой, все еще без чувств, валялся Газза. Сосредоточилась и прислушалась к его пульсу. Замедлился, и сердцебиение ровное. Да, повезло мальчику, здоровье у него лошадиное.

Напряжение отпустило меня.

— Но ведь, не умер же — вон, живехонек.

Малик тряхнул головой:

— Опасно так набрасываться на добычу. От такого, — он ткнул рукой в сторону Газзы, — у них крепнут страхи, они превращаются в обезумевших параноиков, которые всегда настороже. Потому-то это и запрещено.

Я хотела было раздраженно возразить что-нибудь вроде «он первый начал, я тут ни при чем, я вообще хотела только помочь», но поняла, что, окажись я на месте Малика и натолкнись на такую вот сценку, тоже не разобралась бы и сочла саму себя виновной.

— Большое спасибо, что просветили. Премного благодарна. — Я осторожно начала поворачиваться на бок. — Но я в лекциях не нуждаюсь. Вся эта политкорректная чушь мне назубок известна.

Малейшее движение отзывалось болью в голове. Я поморгала. Нет, вообще-то, болит уже гораздо меньше, значит, чары начали действовать.

— А теперь, с вашего позволения, я тут приберусь немного, и давайте забудем о случившемся.

Малик вздохнул, и меня будто порывом ветра овеяло.

— Ты моя, Роза. Я не в силах это забыть. И продолжать в таком духе я тебе не позволю.

Я озадаченно наморщила лоб:

— Простите, что вы сказали?

— Мне сообщили, что ты одичала, Роза. — Он небрежно смахнул со лба черные волосы. В мочке уха блеснул черный кристалл. — Поначалу я не поверил... но теперь убедился своими глазами.

От изумления у меня по спине побежали мурашки. Почему он называет меня Розой? Что за игры?

— Меня зовут вовсе не Роза! — отчеканила я, радуясь, что удалось произнести это спокойно. — Вы что-то путаете.

— Нет, Роза, не путаю. Ты кровь от крови моей. — Алые огоньки в его зрачках полыхнули и погасли, так что теперь глаза стали как холодные обсидианы. — Я дал тебе Дар этой жизни.

Я уставилась на вампира в ужасе. Аль-Хан возомнил, будто это он посвятил меня в вампиры? Но почему? Неужели все дело в обличье пышной брюнетки, которое временно дали мне чары? Но это же просто маска, искусственно сконструированная с нуля, и не более того!

Ой ли? А если не маска? А если это внешность реально существующей женщины? Или... уже не существующей?

«Проклятие! Что за чары с черного рынка я умудрилась купить, что за контрафактный товар?!»

Отрицательно покачав головой, я обнаружила, что боль почти прошла. Какая глупость, как будто сейчас это имеет значение. Я подавила все сомнения и твердо сказала:

— Вы заблуждаетесь.

— Не смей со мной спорить! — резко ответил Малик. — Быть может, ты и стала независимее, но я все еще вправе тебя уничтожить, ибо я тебя породил. — Его красивые губы сжались в тонкую черту. — И я уничтожу тебя, если посчитаю нужным.

Нечего сказать, порадовал. Вот только этих слов мне и не хватало сейчас для полного счастья!

А Малик продолжал:

— Зачем ты бежала из дому, Роза? — Он протянул руку и легонько коснулся пальцем уголка моего рта. Глаза его мерцали печалью. — Зачем покинула своих?

От его касания к губам у меня прилила кровь, их начало покалывать, точно тысячей иголочек, а по всему телу пробежала дрожь — дрожь не до конца утоленного голода, и не только голода, но и желания, вызванного дозой вампирского яда. Предвкушение удовольствия заглушило боль. Я облизнулась и ощутила насыщенный вкус пряностей.

— Говорю вам, вы что-то путаете, никакая я не Роза. — Эти упрямые слова прозвучали у меня как-то неуверенно, да и голос предательски надломился.

Вампир лениво улыбнулся и наклонился совсем близко:

— Я знаю это тело, знаю, как музыкант свою скрипку, каждую ее струну. — Он взял мое лицо в ладони. — Знаю, как заставить его извиваться от блаженства и как управлять им.

Меня затопила волна тепла.

— И еще я знаю, как посулить твоему телу боль.

Губы мои задрожали, уже почти чувствуя касание его губ, и все тело откликнулось на его властный зов и покорно пожелало боли, которую он обещал, и я поняла, что готова спуститься в самый ад, лишь бы добиться этой сладостной боли. У меня закружилась голова, и, подвластная вампиру, я склонилась к нему, чувствуя, как мое дыхание касается его прохладных губ.

Он легонько провел по моей шее, притронулся к подбородку и прижал большим пальцем бившийся пульс.

— Оторвать бы эту прелестную головку, — промурлыкал он, уже почти целуя меня.