Читать книгу - "Законы прикладной эвтаназии - Тим Скоренко"

Их грузят в старый «Додж». Майя не разбирается в марках автомобилей, но успевает прочесть название на капоте. Вокруг – красные кирпичные стены. Внутренний дворик какого-то здания.

Среди заключённых – китайцы, монголы и несколько человек славянской внешности. Майю заталкивают в машину одной из последних. Дверь закрывается, на Майю опускается тьма. Окна в тенте – бутафория, фургон цельнометаллический.

Машину трясёт.

Раздаётся голос:

«Русские есть?»

«Да», – мужской голос с другого конца.

Майя молчит. В её положении лучше не вступать в отношения с попутчиками. Слышна китайская речь, но Майя прислушивается к диалогу русских.

«Меня Тимуром зовут», – говорит мужчина.

«Лёха».

По голосу невозможно определить возраст.

«Ты как сюда попал?»

«Я из харбинцев. Просто взяли на улице – и всё».

«Эх… А меня на границе повязали. Ранили в ногу, забрали автомат. Диверсанты хреновы».

«Пограничник?»

«Не-а. Просто часть там стояла. Ну и через реку с китайцами торговали. Мы им кружки и ложки, они нам еду. Ну, одеждой ещё менялись. Значками всякими. Барахлом, короче. Я к реке спустился, а там японцы. Автомат мне к голове – и с собой забрали».

«Угу».

Майя чувствует, что Лёха не расположен к разговору.

«Ну ничего, – сказал солдат. – Выберемся, ещё устроим им по самое не могу…»

Все затихли. Китайская речь кажется фоном. И Лёха произносит, тихо и отчётливо:

«Никто не выберется, солдатик. Ты ничего не знаешь. Ты не человек, ты – лабораторный кролик. Тебя разрежут на органы, отравят газом. Ты ничто, тебе не на что надеяться. И мне тоже».

«Ты что?» – удивляется солдат.

Он говорит ещё долго, убеждает парня, что тот не прав, рассказывает о будущем, о том, как Советы объявят Японии войну и разгромят её, но Лёха молчит до самого конца.

Время идёт совершенно незаметно. Проходит час, или два, или три. Постепенно разговоры затихают. Кто-то плачет. Первый русский пытается разговорить второго. Майя в полусне.

Она просыпается, когда машину перестаёт трясти. Снаружи раздаются голоса, какие-то крики, резкие реплики на японском языке. Дверь открывается, луч света падает на бледные лица китайцев. Монголы и русские – где-то по бокам, в тени.

«Дете ике!» – крик снаружи, приказание выходить.

Маньчжуры знают японский, по крайней мере, понимают, что им говорят. Конечно, неволей выучишь за десять лет оккупации.

«Исоиде, исоиде!» – снова крики. «Вперёд, вперёд!»

Подходит очередь Майи. Солнце над Биньцзяном кажется очень ярким. Она выходит последней, как её и проинструктировали перед отправкой. Она рассматривает русских. Как ни странно, они почти одинаковые – светловолосые, рослые, в схожей форме. Только у первого форма новенькая, с погонами, а у второго – потёртая, переделанная в гражданскую одежду.

Исии и Иосимура уже здесь. Исии молча берёт Майю под руку и ведёт за собой. Остальные уходят в другую сторону. Через несколько метров Исии отпускает Майю и показывает двум солдатам: вести за мной. Девушка идёт между солдатиками, она выше обоих на голову.

Иосимура остаётся где-то позади, теперь её путеводная звезда – спина генерал-лейтенанта.

Они идут к жилым домам для командования.

«Это деревня Того, – оборачивается Исии. – Тебе выделят отдельный дом. Тщательно охраняемый».

Деревня Того. Придумают же название.

Майя видит много китайцев, работающих на территории. Они подстригают кусты и деревья, вывозят мусор, моют внешние стены зданий и окна.

Исии идёт довольно быстро. Неожиданно Майя чувствует, что сейчас упадёт. Солдаты подхватывают её. Исии оборачивается, подходит к Майе, заглядывает в глаза.

«Это последствия обморока и последующей тряски, скоро пройдёт, – он обращается к солдатам. – Отнесите её».

Солдат берёт Майю на руки. Странно, но сознания она не теряет, просто не может стоять. Над ней – голубое небо, яркое солнце, красота.

Он назвал это обмороком. Вежливо, деликатно. Что это было, хлороформ? Скорее всего, да. Вряд ли в первой половине двадцатого века использовали что-то более сложное.

Майю кладут на кровать в небольшой уютной комнате, обставленный на европейский манер. Два шкафа, трюмо, пара стульев, дверь в ванную, коврик на полу.

«Вам надо отдохнуть, Амайя-сан», – говорит Исии.

«Где чертежи?»

«Чертежи в моём кабинете. Думаю, до завтра вы полностью придёте в норму. Вам принесут еду и питьё. Если что-то понадобится, звоните».

На прикроватной тумбочке эбонитовый дисковый телефон и металлическая кнопка звонка. Исии прослеживает взгляд Майи.

«В звонок. Так можно вызвать слугу. Ваш внутренний номер вам сообщит комендант Хасэгава. Он зайдёт к вам через некоторое время».

Солдаты выходят первыми, Исии – за ними. Он не прощается.

Майя осматривается. Комната приятная. Хочется просто лежать и смотреть в потолок. Впрочем, ещё хочется пить.

Мысли Майи материализуются. Раздаётся стук в дверь.

«Войдите!»

Появляется невысокая китаянка с подносом. На подносе – графин с водой (или напитком), булочки, завёрнутые в зелёные листы, тонко нарезанное мясо, ещё какая-то еда.

В графине – что-то вроде лимонада из неизвестных Майе ягод. Еда вкусная. Майя пытается приподняться, но её кружит. Приходится есть полулёжа. Аппетит зверский.

Китаянка уже исчезла. Майя ест.

Покончив с обедом (или это завтрак?), Майя сползает с кровати и оказывается у сдвоенного шкафа. Левая половина – для одежды. Правая – с полками. На одной из полок – книги на японском, немецком и английском. Беллетристика. Несколько детективов, что-то о подводных лодках. Наверное, чтобы вновь прибывшему сотруднику не было скучно.