Читать книгу - "Попутчик - Александра Лисина"

— Теперь моя очередь, — хрипло произнес слегка пошатывающийся эльф, машинально повторяя про себя странную фразу, так сильно запавшую в душу. Когда-то он считал, что знает, кому суждено стать кровным родственником из пророчества. Когда-то думал, что правильно все понял и готов к любым испытаниям. Когда-то это знание приносило боль. Заставляло метаться ночами в кошмарах. Но потом старший брат сказал: «Умри, дурак!» — и все переменилось. Казалось, уже навсегда.

Кровный родственник…

Неужели?!

— Белик! — почти выдохнул Таррэн, уставившись на юного Стража с внезапно вспыхнувшей надеждой. — Скажи, что было нужно от тебя тому эльфу? Знаешь, для чего ты ему понадобился?!

Девочка — да. Таррэну было понятно, для чего: не доведенное до конца дело почти двухвековой давности требовало завершения. Та обидная неудача, которая едва не стоила Талларену илле Л’аэртэ будущего и отняла жизни сразу двух десятков человеческих женщин и их новорожденных малышей, наверняка не давала наследнику темного трона покоя. Все долгие годы, что прошли с той давней трагедии, он, несомненно, пытался повторить это снова. Раз за разом, с новыми силами и знаниями, за которыми так настойчиво охотился. В этих поисках он забрался в земли презираемых эльфами смертных, поселился в такой несусветной глуши, что даже представить трудно. Каким-то образом усыпил бдительность Стражей. Остался неузнанным. Сумел избежать внимания магов. Наконец нашел человеческую кроху, которую выбрал в качестве жертвы, отдал ей через древний ритуал часть своей крови, страстно надеясь на то, что через несколько лет малышка кардинально изменится, утратив недостатки смертных и вернув ему эту кровь обратно. Рискнул чужой жизнью, безжалостно исковеркал невинное человеческое дитя и… снова проиграл. Потому что Лита не смогла бы стать той, кем он надеялся: матерью его наследника. Даже если бы выжила, даже если бы справилась с тем ужасом, которому подверг ее прекрасный палач, даже если бы приняла его проклятый дар — несколько капель чуждой смертным крови… никогда не бывать этому! Организм обычной смертной просто не способен на большее! Он не подарит миру полноценного перворожденного, потому что это — против законов природы. Потому что изменяющие руны не уравновесить так, чтобы сохранить жизнь несчастной! Даже если их нанести прямо на кожу, вытравить в теле, как травят металл едкой щелочью! Даже если забыть про время, что требовалось на полноценное единение, не думать о той боли, что оно должно было принести, все равно! Девочка была слишком слаба! И Талларен прекрасно это знал, сталкивался не раз! Так уже было, и не только в Темном лесу! Однако он все равно начал эксперимент заново. Видно, маниакальная страсть доводить дело до совершенства не позволила отступиться.

Но мальчишка… мелкий безусый мальчишка, у которого вдруг появилось так много общих черт с перворожденными… всего лишь смертный, откуда-то обретший невиданную силу… боги, боги, боги! Неужели брат все-таки верил в это грешное пророчество?! Верил и искал другой путь?! Кровь Изиара невероятно редка сейчас! А ему так нужен был кто-то, кто смог бы его заменить — палача, отчаянно не желавшего умирать ради собственного народа!

Кровный родственник от смертной…

Таррэн едва не застонал.

А у Белика вдруг изменилось лицо, превратившись в застывшую восковую маску, больше похожую на посмертный слепок, который у некоторых народов принято делать с усопшего. Он замер недвижимой статуей, буквально окаменел от накативших воспоминаний, заледенел от вспыхнувшей, как пожар, лютой ненависти и, до боли сжав челюсти, резко отвернулся. Его плечи напряглись, грудь тяжело вздымалась, на висках выступили крохотные капельки пота, а губы сжались так плотно, что превратились в идеально прямую линию. Зеленые глаза дико расширились и потемнели, словно снова видели душный темный подвал, истерзанную сестренку, уже переставшую дышать, и ошеломительно красивое лицо напротив, на котором блуждала глумливая и жестокая ухмылка с отчетливой примесью злого торжества, — лицо перворожденного, что нашел наконец ответ на главный вопрос для своей вымирающей расы.

— Прости, я не хотел… — спохватился Таррэн, внезапно испугавшись, что все испортил и мальчишка надолго закроется, снова уйдя в глухую оборону.

«Все-все, не надо, не говори ничего, я понял, — мысленно просил эльф. — Я больше не требую ответа! Довольно, хватит, забудь, потому что слова, произнесенные вслух, станут слишком страшными для нас обоих. И я совсем не хочу их услышать, потому что уже знаю причину! Ох, малыш… до чего же жуткими стали твои глаза… Он ведь действительно тебя почти убил, спалил изнутри своей проклятой кровью. Неужели нашел какой-то путь?! Обошел это проклятое пророчество?! И твои глаза — это не только признак единения с хмерой, а еще и отблеск „Огня жизни“?! Того самого, что он успел тебе передать?! Но тогда как же ты выжил, человеческая кроха? Как сумел вынести этот кошмар? Как справился с болью и отчаянием, которые наверняка терзают твою душу до сих пор?!»

В ответ послышался долгий прерывистый вздох, и Таррэн мысленно осекся, а потом виновато опустил голову.

«Прости, мальчик, кажется, я чересчур увлекся вопросами, — запоздало подумал Таррэн. — Не учел, не сообразил, наконец! Создатель, как же мы виноваты перед тобой! Прости, я не хотел причинить тебе боль… С’сош! Ну почему это стало так важно? Почему нельзя просто отвернуться и уйти, оставив тебя в покое?! Почему я стою и жду ответа, когда и так все уже ясно? Почему страшусь этих слов, но все равно жду?! И почему вдруг так тяжело стало дышать? Нет… неправда! К’саш! Трэнш ирра вортен! Эллисе арта валэле!! Кажется, я схожу с ума…»

— Белик? — осторожно позвал эльф. — Прости, что напомнил. Я действительно сожалею. Забудь.

Пацан чуть разжат сведенные кулаки и невероятным усилием заставил себя кивнуть. Но глаз так и не поднял, даже когда обеспокоенный эльф подошел ближе. Однако при этом он не сморщил нос, как обычно, от изумительно тонкого аромата чужой кожи, не скривился и не съязвил насчет извечной вони перворожденных и их отвратительной манеры говорить мелодичным, убаюкивающим голосом. Он просто отодвинулся. А когда неподалеку раздался горестный крик Траш, и вовсе вздрогнул: это был крик отчаяния и застарелой боли, который до сих пор бился у Белика внутри, но так и не вырвался у него из груди. И который чувствительная хмера сумела распознать даже на расстоянии.