Читать книгу - "Тайны Колдовского мира: Ключ от Кеплиан - Андрэ Нортон"

Два сознания потянулись друг к другу, соприкоснулись, слились — так тесно, как никогда прежде. Это… Это было им предназначено. Только вместе они восторжествуют. Элири почти физически ощущала, как качает кровь огромное сердце Тарны, какую радость кобыла испытывает от быстрого бега своих мощных ног; да что там — она стала кобылой, а кобыла ею.

Тарна тоже прислушивалась к возникшим у неё новым, удивительным ощущениям — казалось, разум её внезапно и необыкновенно мощно расширился. Прежде ей была недоступна концепция времени как такового — она всегда жила только в «здесь и теперь». Сейчас это произошло. Она увидела возможные варианты будущего, все эти туманные миры — они только могут быть, но реальным станет лишь один. Если… Пристально вглядываясь в них, она старалась понять, вникнуть, разобраться. До неё впервые дошло, насколько сравнительно хрупка её подруга. Элири нужно запасать пищу на зиму, укрываться от холода. Девушка была не в состоянии передвигаться так быстро, как Кеплиан, — вот почему она так ценила свою лошадь. Ах! Все это Тарна поняла только теперь.

Она видела их различие и их сходство. Чувствовала М ток дружеского тепла, циркулирующий между ними. Остановившись, она замерла, пытаясь «переварить» новые впечатления. Как всё-таки странно! Оказывается, люди были несравненно более хрупкими созданиями по сравнению с Кеплиан, Серыми, даже просто животными. Именно это порождало у них необходимость думать о завтра. Делать оружие, изменять землю, чтобы сделать её пригодной для своего обитания. Находить или строить укрытия, без которых они не могли жить, шить одежду, запасать пищу на тот случай, когда, может быть, они не смогут её добывать, а рядом не окажется никого из близких.

Тарна чувствовала себя странно, очень странно. Её разум расширился, наполнившись новыми мыслями и идеями, все привычные цепочки логических представлений распались, чтобы переформироваться совершенно по-иному. Она стояла, свесив голову, и, по мере того, как в сознании устанавливались новые связи, по всему её телу волнами пробегала медленная дрожь.

Хилан мягко коснулся матери носом:

«С тобой всё в порядке? »

Она очнулась и слегка попятилась:

«Все хорошо, сын мой. Просто так много нового, такого, что ещё надо обдумать».

Смех Элири проник в сознание обоих Кеплиан, вызвав у них приятное ощущение, схожее со щекоткой.

— Я тоже узнала кое-что, о чём прежде не задумывалась. Твой разум — настоящее сокровище, названая сестра.

Эмоции, переполнявшие всех троих, достигли наивысшего накала, стали почти непереносимы. Элири разорвала контакт, соскользнув с широкой спины. И рысью припустила по траве к своему древнему дому. После всех событий этого дня ей ужасно хотелось есть и пить. И ещё — хорошенько выспаться. Кеплиан, глядя ей вслед, поняли, чем она будет сейчас заниматься. Не разговаривая даже друг с другом, они ушли; им тоже хотелось и напиться, и пощипать траву.

Этой ночью Элири спала как убитая. Сказать, что день был утомительный, значило ещё ничего не сказать. Полное слияние с Тарной настолько истощило её, что она чуть не уснула ещё до того, как смочила пересохшее горло и поела. Девушка спала так глубоко, что лежала в постели как каменная, не шелохнувшись.

И во сне ей явился человек. Высокий и худой, с глазами серо-зелёного оттенка, с чёрными волосами. Резкие черты его лица находились в некотором противоречии с мягкой формой рта, но вполне соответствовали решительному подбородку. Он был плохо одет, а бледность кожи свидетельствовала о том, что его держали в плену, но в посадке головы и все ещё не утраченной гибкости движений ощущался гордый характер.

Висящий на шее Элири кулон Кеплиан ожил. Во сне она обхватила его пальцами. Человек открыл рот, как бы желая что-то сказать, и девушка вся превратилась в слух. Ничего. Он говорил, но до неё не долетало ни звука. Как будто их, точно стена, разделяло толстое стекло. Словно обладая самостоятельной волей, её пальцы поднялись и начертили в воздухе знак. Спустя мгновение на этом месте вспыхнул голубовато-зелёный огонь, и Мужчина протянул руку, чтобы коснуться руны. Огонь стал ярче.

После этого до неё стали доноситься звуки. Очень слабые, пришлось изо всех сил напрягать слух, чтобы расслышать их. К тому же казалось, что каждое слово опустошает говорящего. Вспомнив язык жестов, которому её учил Кинан, Элири быстро просигналила, что лучше попытаться использовать руки. Он кивнул и торопливо задвигал пальцами, из чего девушка сделала вывод, что он опасается быть замеченным и поэтому у них мало времени. Она знала его имя, но заколебалась, когда он попросил сказать, как зовут её. В мире снов имена имели силу, может быть, даже большую, чем наяву. Он понял её мысль и кивнул. Элири усмехнулась. Вовсе не обязательно сообщать ему своё настоящее имя. Вот хотя бы…

Она дотронулась до своей груди:

— Тсукуп.

На языке немунух так называли опытных воинов. Тех, кто был достаточно мудр, чтобы уметь вычислить, как полетит и куда упадёт стрела. Конечно, даже это имя давало возможность притянуть её к себе, но не слишком сильно, поскольку оно всё-таки не принадлежало ей лично, а относилось ко всем немунух. Потом Элири пристально посмотрела на своего ночного гостя, дожидаясь, когда их взгляды встретятся. Беззвучно, одними губами произнесла его имя. Он тут же задал вопрос, и Элири, кажется, поняла его.

Её руки принялись летать в быстром грациозном танце. Ага, он кивнул. Значит, понял, что ей стало известно о нём от его сестры. Вот так постепенно и не без трудностей, но они всё-таки сумели кое-что сообщить друг другу. Однако всё это время знак, висящий между ними, медленно таял. Внезапно он исчез — а вместе с ним и Ромар. Его последний взгляд был полон отчаяния, как будто говорил — что толку, если даже они чего-то и добились? Как спасти вспыхнувшую надежду, если Тьма в любой момент может погубить её?

Элири проснулась, села на постели, скрестив ноги, и задумалась. Теперь она знала о Ромаре больше. На портрете был изображён юноша, но человек, который явился ей этой ночью, юношей не был. Мужчина, воин — вот каким он предстал перед ней. В чертах лица того юноши явственно проступали чувствительность и богатое воображение. Более зрелый Ромар, может быть, и сохранил эти качества, но теперь они были похоронены в глубине его души.

Мысли Элири вернулись к тому, что он успел сообщить ей. Ромар действительно находился в плену в Тёмной Башне, но кто — или что — его пленил, сказать не мог. Его использовали как… единственное определение, которое ей пришло на ум… как силовую установку. Тот, кто захватил его, с помощью энергии Ромара подпитывал свою волю, чтобы подчинять себе Серых и тех жеребцов-Кеплиан, которые служили ему. В последнее время выкачивание сил из пленника заметно усилилось, и тот слабел буквально с каждым днём. Если в самое ближайшее время он не обретёт свободу, от него останется только лишённая разума оболочка. Отчаяние, которое владело им, было проникнуто безнадёжностью, Элири явственно ощутила это.

Она тщательно всё обдумала и пришла к выводу, что все её первоначальные соображения по-прежнему не утратили своей силы. Более того — сейчас, когда она знала больше, их весомость даже возросла. Из намёков Ромара ей стало ясно, что Маурин в принципе тоже могла быть использована с той же целью. А если бы Тьме удалось захватить их обоих, то связь между ними как близнецами позволила бы извлечь из них даже больше энергии, чем из каждого по отдельности. Но от Элири в этом смысле никакого толку не было бы. Она была с Ромаром не одной крови и даже происходила не из этого мира. Да, в какой-то степени она обладала тем, что здесь называли силой. Но интуиция подсказывала ей, что эта сила была другой и поэтому не могла быть обращена Башней против неё. Элири маршировала под бой других военных барабанов, и песни, которые она пела, были песнями людей, связанных с другой землёй, другими силами.