Читать книгу - "Путь к золотым дарам - Дмитрий Баринов"

Слова царя слышал пастух, понимавший германскую речь знатных бастарнов. Что при этом думал пастух, знал только он.

Росов впереди не было видно. Видно, тычутся как слепые котята, ища храм где-то у Снежной горы, думали бастарны.

Дойдя до бурного потока, Ясько повернул налево, вверх по его течению. Поток брал начало в самом сердце Черной горы, в седловине между двумя горами, где раскинулось окаймлённое зарослями камыша и осоки озеро. Пастух остановился, снял и свернул плащ.

— Чувствую большую силу. Силу холода, смерти, ветра, — проговорил друид. — Не это ли озеро Неистовое, куда собираются души заложных мертвецов? Верно, и храм недалеко?

«Будет вам вместо храма само пекло. Здесь холодное, а там горячее», — мысленно произнёс Ясько, но вслух не сказал ничего. Только бы не сорвалось с уст друида заклятие, снимающее круг... Пастух окинул взглядом полонину, озеро, горы и заметил на вершине горы фигурку в белом плаще. Улыбка тронула губы Яська. Но не будь на горе никого, он бы всё равно сделал то, что задумал. Осенив себя косым солнечным крестом и тронув рукой оберег из медвежьего клыка на шее, Словении с силой швырнул плащ в озеро.

В тот же миг гладь озера покрылась льдом. Сразу похолодало. Потом лёд треснул, из-под него вырвался и понёсся в небо всадник в белом, на белом, словно туман, коне. А следом из озера встал столб крутящегося снега и льда, поднимая жгучий холодный вихрь, оторвался от поверхности и поднялся в небо вслед за всадником. Ясько, схватив Бесомира за ногу, сдёрнул его с коня, оглушил кулаком, а сам закричал во всё горло:

— Эй, утопленники, удавленники, неупокоенные, безвестные! Снег — на нас, град — на нас!

Бастарны выхватили мечи. Пастух с невероятной ловкостью уворачивался от ударов. Пёсиголовец сбил с него войлочную шапку, рассёк кожу на голове. Но миг спустя кельтам стало уже не до бывшего раба. Снег чуть ли не лавиной обрушился на них с неба вперемешку с крупным градом. Ветер забивал дыхание, валил с ног коней вместе со всадниками, и снег тут же живьём хоронил упавших. Огромные, с кулак, с голову, градины оглушали, ломали кости. С пробитым черепом рухнул конь Цернорига. Не успел царь подняться, как крупная градина ударила его в голову, и он потерял сознание. Испуганная лошадь Гвидо понеслась прочь, но сорвалась с обрыва и покатилась по крутому склону вместе со всадником. А туча двинулась, засыпая леса снегом и градом, на юго-восток, к Верховине.

Тем временем из озера выскочил ещё один всадник и ещё одна туча понеслась в другую сторону — к Снежной, по склону которой поднимались росы. Ардагаст, заметив тучу, хотел погнать коней вниз, в долину Прута, исток которого шумел водопадами, но Вышата крикнул:

— Не пытайтесь ускакать! Тучу на нас ведьмак-градобур гонит. Сейчас я её...

Подняв жезл со змеёй и жабой, волхв принялся отгонять тучу. Но она наползала всё ближе, всё грознее. Вот уже встала над головами, касаясь краем снежной шапки горы. Ветер рвал плащи. Замерзшие руки с трудом удерживали поводья. Кони бесновались. Лошадь Шишка, не выдержав, понесла всадника прочь. Следом помчался верный Серячок.

И тогда Ардагаст высоко поднял над головой Колаксаеву Чашу. Золотое пламя ударило вверх, навстречу снегу и граду. Росы оказались словно внутри прозрачной золотистой юрты. Градины и снег лишь скользили по её стенкам, усыпая склон. Лошади, усмирённые заклятиями волхвинь, притихли. А снаружи бушевал ветер. Из снежной пелены выглядывали бледные лица с вывалившимися языками, головы, разрубленные оружием или изуродованные когтями зверей, белые, раздувшиеся тела. Худые белые руки со скрюченными пальцами тщетно царапали золотистую преграду и тут же отдёргивались.

Отталкивая эти мертвенно-белые руки, к росам тянулись чёрные когтистые лапы вихревых бесов. Покрытые чёрной шерстью, хвостатые, бесы хлопали нетопырьими крыльями и завывали громче всех. В их животах, лишённых спереди кожи и мышц, были видны внутренности, словно в распотрошённой туше, за что вихрей и звали в Карпатах котолупами.

Воины ругались, поминая всю Чернобогову родню.

Даже привычные ко всему волхвини с трудом выдерживали мерзкое зрелище.

Ясень выхватил акинак и метнул его прямо в живот одному из котолупов. Бес взвыл, закрутился вихрем и исчез, а на снегу остался окровавленный клинок. Увидев это, другие воины стали не только метать акинаки, но и рубить мечами котолупов сквозь золотистую преграду. У царя, Неждана, Сигвульфа и Хилиарха клинки были посеребрённые, и от них бросались в стороны не только вихри, но и духи заложных. Наконец, не выдержав стали, жезла Вышаты и чар волхвинь, нежить с нечистью улетели прочь, унося с собой снег и град. В небе снова засияло солнце, и свет его резал глаза, отражаясь от снега, покрывшего склон.

Лошадь Шишка, спасаясь от бури, пронеслась через всю полонину и успокоилась только в лесу. Не любивший быстрой скачки, леший обессиленно сполз с седла и привалился к стволу ели. Серячок улёгся рядом. Вдруг из-за кустов несмело выглянули двое детей: мальчик лет пяти и девочка моложе. Увидев волка, они оробели ещё больше, Но Шишок улыбнулся им столь добродушно, что дети решились выйти из зарослей.

— Дяденька, ты из росов?

— Вроде того. А вы откуда узнали?

— А ты на коне и добрый. Мы от росов у тёти богини прятались, а они никого не тронули, даже росская ведьма тётю только прогнала. А волохи злые, они тятю увели, — сказал мальчик.

— И чугайстыря позвали. Он нашу маму съесть хочет! — шмыгнула носом девочка.

Из-за дерева вышла косматая лесная богиня, встревоженно обняла детей. Просительно взглянула из-под толстых надбровий:

— Помоги нам, росский леший. Чугайстырь Марику возле усадьбы стережёт. Волошский колдун её кругом обвёл и грозился чугайстырю отдать.

— А волохи где?

— На полонину поехали. Главный у них в шлеме с рогами и с орлом.

Шишок решительно поднялся:

— А ну, Серячок, беги к нашим, всё расскажи! Да дорогой погляди, где волохи. А я к озеру пойду. В наших лесах духи друг друга не едят! А леших-людоедов мы на Случи десятерых одолели!

Чугайстырь уже долго сидел под плетнём, лениво ругал мавку, расписывал, как разорвёт её надвое, как будет жарить, а как — есть, и время от времени пробовал, не снят ли колдовской круг. Тот был нанесён кое-как и постепенно слабел. Марика в ответ донимала лесного хозяина дерзкими насмешками, хотя сердце замирало всякий раз, когда он бросался на невидимую преграду, прогибавшуюся под его напором. Мавка думала об одном: только бы не ушёл искать её детей — они для пожирателя мавок тоже не люди. И надеялась на одно: что её муж вернётся и одолеет волосатое чудище. Он ведь самый сильный и смелый в Карпатах... А хуже смерти от лап чугайстыря для них с Яськом было только снова стать рабами Цернорига.

На появившегося Шишка чугайстырь взглянул одним глазом:

— Ты ещё кто такой и чего тебе надо?

— Я — Шишок, царский леший! А надо, чтобы ты отсюда убирался и тех, кто у этого озера живёт, пальцем не трогал. Они с самим Ардагастом, царём росов, хлеб-соль водят.