Читать книгу - "Стальной рассвет. Пески забвения - Сергей Лобанов"

В эту сторону владения Уфталов протянулись на один дневной переход. Далее территория княжества заканчивались и начинались владения нермутанского императора Онрикта Великолепного, чьим верным вассалом был Велеурд Уфтал, перенявший эту почётную обязанность у своего умершего отца Альвита Уфтала, служившего верой и правдой императору. Недаром девиз рода гласил: «Сила и верность».

Ойси уже узнала значение родового герба, изображённого на круглом выпуклом щите Велеурда: Эмнильда поведала ей об этом. Кроваво-красный цвет поля означал пролитую кровь всех поколений Уфталов на защите интересов императорской династии. Золотая корона вверху — это княжеский титул, пожалованный одному из первых предков Велеурда тогдашним императором. Две чёрные скрещенные секиры под короной говорили, что титул пожалован не просто за верность императорам, а добыт в сражениях с недругами правящего двора, что и подтверждал сам девиз.

Путь князя и его спутниц лежал в Кедéшт — большой портовый город, славящийся своим богатством, торговлей, базарами, суетой, кишащий морскими разбойниками, обитающими в портовых притонах под личиной простых рыбаков, грузчиков, а то и просто бродяг, собирающих разные слухи о том кто из купцов когда и куда направляется, что у него за товар, какое будет сопровождение. Обычно купцы такое старались держать в тайне, но слухами мир полнится, к тому же сами пираты, прикинувшись обычными грузчиками, нередко работали на погрузке таких судов, уже точно зная, что повезёт тот или иной купец.

Там же в портах собирался всякий сброд — воришки, продажные девки, попрошайки, юродивые, шныряли осведомители, готовые за монету с любым поделиться информацией. Днём не утихала суета и толчея, приходили и уходили торговые суда, расцвеченные разноцветными парусами. Горы товаров громоздились на пристани, неподалёку находились рынки. На улицах, примыкающих к рынкам, стояли дома ремесленников: стеклодувов, кузнецов, камнерезов, гончаров, кожевников. По рукам ходили самые разные монеты, на торговых площадях ютились низенькие столы менял.

Вооружённые воины, поставленные городским управителем, следили за порядком. По ночам конная стража объезжала город, охраняя сон добропорядочных подданных, пресекая бесчинства нечестного люда.

В этот раз у князя не было в городе никаких дел, ему хотелось немного развеяться, а больше всего показать Ойси город, дать ей и Эмнильде возможность набрать нарядов.

Они не спеша ехали по узким улочкам. Следом растянулся отряд всадников, над их головами колыхался лес копий. Мимо во все стороны лавировал разношёрстный люд во всяких одеждах, слышался многоголосый разноязычный гомон, в небольших лавках торговались купцы и покупатели, менялы зыркали по сторонам, опасаясь за свои богатства и одновременно высматривая выгодного клиента. Отовсюду доносились запахи специй, готовящейся еды, помоев. Солнце припекало головы и плечи, нагревая каменные стены и черепичные крыши невысоких с редкими окнами домов, тесно обступивших узкие кривые улочки с гомонящей бурлящей разноцветной, снующей во все стороны толпой.

Князь и девушки выехали на запруженную народом, уставленную всяким товаром площадь с натянутыми от жары парусиновыми тентами, бросающими тень, но не дающими прохлады. Воины князя один за другим выезжали следом, а перед Велеурдом и его спутницами открылся невольничий рынок.

По законам императора работорговля была разрешена, а властями на местах даже поощрялась, потому как приносила хороший доход и в городскую казну, и в императорскую. Труд невольников задарма использовали в каменоломнях, рудниках, на бескрайних полях и садах, их охотно покупали судовладельцы, отправляя на свои галеры.

Ойси сразу обратила внимание на рабов, задрожав от мысли, что её могла ожидать та же участь, не встреться она с Эрлом Суром. Несчастные сидели на пыльной земле, из всей одежды на них имелись только набедренные повязки, а у женщин-невольниц даже грудь прикрыта не у всех. Рабы были грязны, кто-то выглядел измученным, кто-то равнодушно смотрел в никуда, не обращая внимания на происходившее вокруг. На телах многих красовались красные рубцы от палок и плетей, коими несчастных потчевали в избытке надсмотрщики. У каждого раба, даже у женщин, на шее была тяжёлая деревянная колодка с отверстиями для рук. От колодки к растёртым до крови лодыжкам опускалась цепь, опутывая их. На раны садились мухи, но люди, находясь в каком-то отупелом состоянии, не замечали этого.

Неожиданно у девушки кольнуло сердце, она увидела знакомые серые глаза, прожигающие её насквозь. Спутанные грязные светлые волосы, тяжёлая колодка с зажатыми в ней руками, испещрённое татуировками и следами от плетей тело, грязная набедренная повязка… Он ничем не отличался от других, но Ойси узнала его. Это был Эрл Сур.

«О, боги! — мысленно воскликнула девушка. — Он жив… Он не убит в том сражении…»

Невольно остановив лошадь, Ойси растерянно смотрела на юношу, не сводившего с неё пристального взгляда.

Велеурд, заметив, что девушка остановилась, тоже придержал коня.

— Что обеспокоило вас, Ойси? — спросил он заботливо. — Или вам нездоровится?

Проследив за её взглядом, князь всё понял. Он выжидающе смотрел на девушку, а та, словно онемев, не сводила глаз с Эрла. Ничего не понимающая Эмнильда переводила взгляд от подруги к брату потом к рабу, и тоже молчала.

— Милорд… — проговорила, наконец, Ойси, взяв себя в руки. — Вы могли бы оказать мне услугу?

— Вы хотите выкупить этого раба, Ойси? — догадливо спросил Велеурд.

— Да, хотела бы.

— Зачем он вам? Могу только предположить, что вы знаете его. Судя по внешности, он колмадориец.

— Да, милорд. Я никогда не говорила ни вам, никому другому, что тоже была рабыней… Правда, недолго — всего один день, если не считать время, как вы взяли меня в полон…

— Вы знаете, Ойси, что ваше нынешнее положение…

— Да, милорд… Прошу простить меня… — перебила девушка князя. — Этот человек дал мне свободу. Он был в том сражении, что и вы…

Слушая Ойси, Эрл стал понимать, как она оказалась здесь, но не мог понять, почему девушка на чужбине выглядит ещё прекраснее, чем раньше, на своей родине. И кто этот знатный господин в одеждах нермутанского вельможи, к которому она обращается «милорд». Да и сама Ойси носит чужеземную одежду: на голове у неё красовалась маленькая островерхая шапочка, украшенная по краю жемчугом. К шапочке прикреплена прозрачная кисея, охватывающая затылок полукругом от виска до виска. Кисея была коротка, а светлые волосы рассыпались по спине. Свободное длинное светлое платье скрывает гибкий стан. Но, даже не смотря на это, он узнал её сразу, не веря глазам, думая, что боги решили посмеяться над ним, явив образ той, кого он считал потерянной навсегда и уже не чаял увидеть.

— Вот как, — задумчиво произнёс Велеурд, внимательнее всматриваясь в раба. — Что ж, мне понятно ваше желание отплатить той же монетой. — Он перевёл взгляд на одного из десятников и приказал: — Найди хозяина этих рабов.

— Слушаюсь, милорд, — ответил десятник, немедленно спешился, передал копьё и щит одному из всадников, исчез в толпе.