Читать книгу - "Проклятый лес - Ирина Зволинская"

— Пойдемте уже, а то придет куратор и решит, что наши юристы испугали прекрасных дам, — я задвигала бровями.

— А так, в общем-то, и было, — хихикнула Ольга и подхватила меня под локоть.

— Это ведь ты танцевала с Александром? — шепотом спросила меня она.

— Я, — улыбнулась.

— Хочу посмотреть на их лица, — девушка лукаво покосилась на девушек впереди. — Они ведь еще не знают, что уже знакомы с одной из Холд.

Куратор называл каждого из нас полным именем и просил встать, чтобы запомнили другие. Я в его списке числилась одной из первых.

— Вот так фамилия, — присвистнул симпатичный темноглазый студент, оглядывая меня с ног до головы.

Я пожала плечами и села на свое место.

— Совпадение, правда, забавное, — шепнула мне Сюзи на ушко.

— Алиана непременно передаст ваши восторги на счет её фамилии опекуну, господин Дарем, — попытался утихомирить студента куратор.

Но Дарем наоборот развеселился еще больше и мне подмигнул.

Где же я могла слышать эту фамилию?

— А кто у нас опекун? — широко улыбнулся молодой мужчина.

Очень симпатичный молодой мужчина.

— Господин Холд, разумеется, — хлопнул его сокурсник по плечу.

— Именно. Господин Николас Холд, — с явным удовольствием громко сказала Ольга.

Шило в мешке не утаить, обсудят и привыкнут. Здесь за каждым если не титул, то состояние. А за мной — лишь чужое имя. Тоже мне достижение.

Так и случилось. Подумаешь, воспитанница Холда. Теодор Дарем, например, был сыном министра экономики и финансов, господина Теодора. Не только у Холдов отец и сын делили одно имя на двоих.

У госпожи Кэтрин был необычайно привлекательный пасынок почти одного с ней возраста.

Совпадения, действительно, имели место быть.

Первый месяц осени пролетел как один день. Лекции, столовая, веселая компания за длинным столом. Девочки, мальчики. Профессора. Столько новых лиц…

Я действительно почти не вспоминала господина Холда. Не видела больше ничего необычного и чувствовала себя совершенно здоровой и физически и морально, а главное, счастливой.

Счастливому человеку улыбается мир. И я улыбалась ему в ответ.

Как-то вечером Лиззи задержалась дольше, чем обычно. Я давно уже отужинала без неё, но ждала подругу внизу, чтобы встретить, накормить и уложить. Как приличная жена, честное слово.

Да. Ей приходилось нелегко. Не то, чтобы легко было мне, но я-то хотя бы сэкономила два курса, а вот с медиками такой фокус не прошел. И уже на первом году обучения такие нагрузки.

Наконец в двери заворочался ключ. Абсолютно белая Элизабет вошла в квартиру, за спиной её стояли двое таких же белых провожатых. Виктор и Габриэль. Самые благодарные ценители моей стряпни.

— Господи, что стряслось? — охнула я.

— Ничего, — деревянным голосом ответила Лиззи. — Мы сегодня изучали труп.

Мальчики за её спиной слаженно кивнули.

— Как на счет пирожных?

— С удовольствием, — радостно закивали все трое.

— Хорошо, что я выбрала юриспруденцию, — буркнула я себе под нос, а Элизабет громко расхохоталась.

Осень выдалась теплой и солнечной. Такой же солнечной была моя студенческая жизнь. Параллельный мир за высокой оградой университета. Мир, где военные конфликты были всего-то темами многочисленных лекций, где источником новостей были студенческие газеты, а единственной существенной угрозой — предстоящая сессия.

У нас с Лиззи не было телевизора, да и времени его смотреть, в общем-то, тоже. Я была излишне оптимистична, уже к концу первого месяца обучения, стало очевидно, будущим юристам тоже придется не сладко. Нас завалили информацией, мы часами просиживали в библиотеке, чтобы найти материал для очередного реферата, и ничего не успевали.

Мы ошиблись с девчонками, хоть и был в нашей группе численный перевес мужчин, не приходилось на нас и по одному холостяку. Большая часть юношей была помолвлена. Ко всеобщему огорчению.

Теодор, или Тедди (он так забавно морщился на это обращение, что я всякий раз называла его именно так; это даже стало сродни игре под названием «поддразни Теодора») тоже был помолвлен. С милейшей девочкой десяти лет. Однако, это не мешало нашему общению.

Группа наша разбилась на две компании. Мальчики, и девочки и Теодор. Ох и завидовали ему ребята, но к нам почему-то не подходили. Первые два месяца. Потом к нам присоединился молодой господин Герд, а за ним еще двое мальчишек. Итого, нас стало девять. Кавалера не хватало, но на что-то кроме учебы у нас не было сил.

Да и желание закрутить роман у меня куда-то пропало.

Господин маршал снова почти полностью исчез из моей жизни. Я даже газеты старалась не читать, чтобы ненароком не увидеть его портрет, и это отлично помогло. Я почти о нем не вспоминала.

Почти.

Это была суббота. Этот день мы обычно проводили в библиотеке, вот и сейчас, вся наша компания, обложившись учебниками, выписывала что-то необыкновенно важное из истории государства и права на бумажные листы.

И вдруг библиотекарь погнала нас на выход.

— Ничего не знаю, у меня парад! — заявила женщина, поправляя кокетливый розовый шарфик.

Тедди хлопнул себя по лбу.

— Точно! Сегодня же День имперской армии.

— Именно, молодые люди, — важно кивнула женщина.

Мы вздохнули, но покинули здание.

Встали у высоких колонн, не зная, чем теперь себя занять, а потом Герд предложил:

— На парад или кофейку?

— Кофейку! Парад! — мнения разделились.

Мы расхохотались.

— Я не хочу на парад, — честно сказала я, словно наяву увидев красный мундир господина Холда.

От одной этой картинки у меня помутилось в глазах. Странная реакция. Слишком уж сильная. Мы ведь столько не виделись…

И лучше бы не видеться.

Нет уж, не надо мне парадов. Господин маршал, конечно, вряд ли заметит меня в толпе, но я его не заметить не смогу.

— Еще бы, — хмыкнул Тедди. — Насмотрелась, небось. Я с тобой.

Мы перешли мост и разделились. Наша патриотически настроенная часть пошла в сторону дворца, а мы нырнули на одну из узких улочек, чтобы вскоре выйти на не менее живописную Соборную площадь к любимому у студентов кафе.

Не всех, конечно, только обеспеченных.

Здесь почти не было людей, и совсем не было машин. Центр города перекрыли к празднику. Как мы не заметили этого утром?

Настоящие заучки!

С кряжистого дуба упал желудь, и я задержалась, чтобы его поднять.