Читать книгу - "Брат бури - Роберт Говард"

— Эй, Гусак! — вдруг заорал Бык Хокинс, не поднимаясь со скамейки, на которой он сидел в окружении самых ярых своих сторонников. — Какого черта ты не начинаешь свое долбаное шоу?!

Бык был довольно-таки высокорослым — всего лишь на полголовы ниже меня — и весьма широкоплечим детиной с длинными, черными, свисающими словно у старого моржа усами. Взбудораженная провокационным воплем толпа тут же принялась орать, ругаться самыми черными словами и оглушительно топать ногами, чем доставила подлому Хокинсу изрядное удовольствие.

— Ну отвлеки же их чем-нибудь на время, Брек! — умоляюще прошептал Уилкерсон. — А я пока пойду, попытаюсь узнать, куда запропастился чертов Мургатройд!

Он выскользнул через боковую дверь, а я встал и обратился с речью к переполненному залу.

— Джентльмены, — сказаля. — Получилась небольшая заминка. Но долго она не продлится. А тем временем я продемонстрирую свои таланты, дабы слегка развлечь вас. Полагаю, никто из присутствующих не станет возражать, ежели я спою вам песенку «Барбара Аллен»?

— О нет! — хором взвыли все присутствовавшие.

— И все-таки вам придется ее выслушать! — взревел я, взбешенный столь прискорбным отсутствием нежных чувств в огрубелых сердцах так называемой публики. — Приступаю к исполнению, — добавил я, вытаскивая свой любимый сорок пятый, — и клянусь, что немедля вышибу мозги из любого койота, какой посмеет меня прервать!

Вслед за тем я спел без каких-либо помех и, по окончании номера, отвесил глубокий поклон, после чего стал ждать аплодисментов. Но увы, единственным, чего я дождался, было прозвучавшее в гробовой тишине крайне невоспитанное замечание Харрисона:

— Боже мой, с каким ужасом приходится мириться бедным, ни в чем не повинным волкам, обитающим в окрестностях Медвежьего Ручья!

Подлецу удалось-таки задеть меня за живое, но не успел я подыскать хоть сколько-нибудь подходящий ответ, как через дверь снова, уже в обратном направлении, проскользнул Гусак.

— Мне так и не удалось нигде найти Змеюку! — громко прошептал он мне на ухо. — Но зато бармен дал мне книжку, которую случайно где-то откопал. Правда, там не хватает большей части страниц — наверно, пошли на самокрутки, — но и осталось тоже немало. Я отметил там некоторые самые длинные слова. Брекенридж, ты читаешь достаточно хорошо и сумеешь прочесть их вслух. В конце концов, ты просто должен это для меня сделать! Ведь ежели мы не начнем обещанное представление прямо сейчас, толпа сперва растерзает нас, а потом разнесет по бревнышку здание нашей замечательной будущей мэрии! А ты — единственный человек в лагере, не считая меня и Быка, кто хоть чуть-чуть умеет читать, но не участвует в соревновании. Думаю, будет не совсем правильно, ежели за судейство возьмусь я и, чтоб мне лопнуть, ежели я позволю взяться за это Быку!

В общем, как и следовало ожидать, я влип.

— Ах, черт! — с отвращением сказал я. — Ну да ладно. Мне следовало бы заранее знать, что козлом отпущения окажусь именно я. Давай сюда свою проклятую книгу!

— Держи! — Гусак протянул мне тощую пачку разрозненных засаленных листков. — Она называется «Похождения французской графини». Но смотри, не вздумай читать какие-нибудь слова кроме тех, какие я подчеркнул!

— Эй вы там! — вдруг заорал Джек Клинтон. — Мы уже устали ждать! Пора переходить к делу!

— Уже! — с достоинством отвечал я. — Мы начинаем!

— Ха! — заявил Билл Хокинс. — Нас никто не предупреждал, что парадом будет командовать Элкинс! Мы так не договаривались. Нам был обещан некий образованный джентльмен из другого города!

— А я, по-вашему, откуда? — несколько раздраженно спросил я. — Да будет вам известно, что мы, Элкинсы, родом вовсе не из Брехливой Собаки, а спокон веку обитали в окрестностях Медвежьего Ручья. Кроме того, все мои родичи не менее образованны, чем любая прозябающая здесь змеиная душа. А ежели кто из присутствующих полагает себя более культурным человеком, нежели я, пусть он сделает два шага вперед, чтобы я знал, кому мне следует оборвать уши!

Желающих почему-то не нашлось, поэтому я продолжил:

— Отлично! Бросаю доллар! Пусть случай решит, кто будет произносить по буквам первое слово!

Выпала решка, а значит, первыми должны были начинать парни Гусака Харрисона. Я заглянул в книжку, и первым подчеркнутым словом оказалось женское имя.

— Екатерина! — произнес я. Ответом мне было глухое, мрачное молчание.

— Екатерина! — заревел я, свирепо уставившись на Волка Гаррисона.

— Какого черта ты на меня вылупился?! — вспылил Волк. — Я и знать не знаю девушки с таким именем!

— Это никакая не девушка! — произнес я с чувством. Это — слово, какое я только что вычитал в книжке. А ты, дубина стоеросовая, должен произнести его по буквам! А ну, давай, чтоб ты лопнул!

— А-а, — пробормотал он. — Вот оно что! Ну тогда ладно. Тогда слушай: К-а-т-и-р-и-н-а! Вот!

— Неверно! — поглядев еще разок в книжку, рассудил я.

— Это как — неверно?! — обиженно взревел Волк. — Еще как верно! Верней быть не может!

— В книжке записано не так! — сурово ответствовал я.

— Да пошла она знаешь куда твоя книжка! — зловеще прошипел Гаррисон. — Мне прекрасно известны все мои права, и я не позволю так вот запросто облапошить меня какому-то там невежественному гризли с никому не известного Медвежьего Ручья!

— Это кого ты позволил себе поименовать невежественным и никому не известным?! — Мерзавцу удалось-таки уязвить самые чувствительные струны моей нежной души. — Сядь счас же! Ты переврал слово!

— Ты лжешь! — взвыл Гаррисон и потянулся за своей пушкой. Но разумеется, я начал стрелять первым.

Когда дым слегка рассеялся, я увидел, что половина зрителей толпится у дверей, явно готовясь удрать на улицу. А другая половина отчаянно сражается, пытаясь отвоевать себе уютное местечко под дубовыми скамейками. Поэтому я еще разок выпалил в потолок и сурово воззвал:

— А ну-ка немедленно сядьте! Никаких причин для вашего волнения нету! Состязание по устной фортографии только начинается! И я лично пристрелю каждого негодяя, какой попытается ускользнуть отсюда, покуда наше увеселение само собой не подойдет к надлежащему концу!

— Чтоб тебя черти разорвали! — жарко зашептал мне на ухо Гусак. — В конце концов, смотри внимательней, в кого стреляешь! Ведь из-за тебя я только что лишился еще одного голоса!

— Выволоките вон этого самонадеянного пустозвона! — строго указал я, утирая кровь, струившуюся из простреленной Волком Гаррисоном мочки левого уха. — Наше соревнование по устной фортографии продолжается!

Ответом мне было повисшее в воздухе напряженное молчание. Люди как-то неопределенно шаркали ногами, со значительным видом подкручивали кончики усов, подтягивали и поправляли оружейные пояса, но я решил не обращать на все их телодвижения никакого внимания и сурово обратился к Джеку Клинтону: