Читать книгу - "Степанида и 7 женихов - Наташа Шкот"

— И что же дальше? — хоть бы зацепочку какую, понять с чего начать, а там бы она уже разобралась… — Лукерья, — позвала, — а как Слагалицы решают кому помогать в первую очередь, где берут «задания»?

— Так это… само являлось. Бывало, врасплох застанет, озарение-то. Евдотья Ильинична завсегдась носила иглу и тряпочку при себе, — рассказывала охоронница.

— Это типа, села на пенек и давай вышивать? — поразилась Степка.

— Случалось!

— Хм… А бабушка была знакома с ними со всеми? С теми, кого «сводила»?

— Что ты! Зачастую творила издаля. Не знамо об ком, об чем! На чуйке!

— Н-но, как? — захныкала Степка, — хоть намекни, с чего ж мне начинать?

— Не ведаю, я, хозяюшка! — вздохнула Лукерья, — видно, приведется Письмовник подкликать прежде сроку…

— Какой еще, Письмовник? — встрепенулась Слагалица.

— Книжицу не запамятовала? На кой зарок давала?

— Ту, пыльную? Помню конечно! Она меня еще уколола.

— Внимай, хозяюшка. Буду баять, хоть и возбороняется… — глубоко вздохнула Лукерья и поведала: — опосля вступления в силушку, Слагалица стяжает ПамятнОй Письмовник с заветами прародительниц, кои те заповедали младой наступнице. Это та книжица и есть…

— Так чего же ты мне только теперь об этом говоришь? — Степанида от возмущения даже с места вскочила.

— Не можна! Не срок! — возразила Лукерья, — а ежели ты поверку не сдюжаешь?

— Какую проверку?

— Окстись, хозяюшка! Жениховную!

— Не поняла?

— Не дотерпишь до сроку… сгреховничаешь… — пояснила охоронница, — силушка того, тю-тю!

Степанида залилась краской и закрыла лицо руками, вспомнив, как вчера «греховничать» довелось.

— Лукерья, а… — «блин, как спросить, чтоб не догадалась?» — а с женихами совсем ничего нельзя… э-э-э… целоваться там, обниматься?

— Не ведаю в мелочах, но мекаю не можна пущать меч в ножны, а прочее дозволяется. А то как не дать хахалю за перси подержаться, аль за ягодки? — на полном серьезе заявила Лукерья, а Степка аж рот разинула.

— Чего? Что за перси и ягодки?

— От, непутевая! Грудки, да седалище!

— Лукерья! — захихикала Степка.

— Чаво такова? А как уразуметь, годный ли попался?

— Кто?

— Тьфу на тебя! Жёних! А ежели он статный, ладный, сердешный весь такой, да в опочивальне колупай?

— Что колупай? — офигела Степка.

— Да вялой, не расторОпной! Нужён такой?

— Н-не знаю…

— Не нужён! Слагалице дюжий мужик надобен! Аль нет?

— Н-наверное…

— Верное! Излишки силушки, куда дявать?

— Куда?

— На супружника изливать! А ежели он не сдюжает, то такой не надобен!

— Кажется я потеряла нить разговора, — заморгала Степанида.

— Я к тому, что прелюд всякий, очень даже надобен! Поверка силы мужниной. А то как уразуметь, сочетаетесь ли горячностью?

— А если в процессе этой проверки крыша уедет?

— Чаво? Не вникла? — тут уже Лукерья обалдела от непонятного жаргонизма.

— Ну, можно ведь так запроверяться, что не заметишь, как меч в ножны… запрыгнет, — объяснила Степка, показав жест, как палец входит в приоткрытый кулачек.

— А! Так в том и есть поверка. Надобно сдюжать. Утерпеть!

— Ох, Лукерья, — покачала головой Степка, — я конечно, постараюсь…

— Крепись, хозяюшка. Мужики ладные попались, разумею тебя.

— Еще спросить хотела. Ведь не прилично со всеми ними… это… ну…

— Обжиматься? — подсказала Лукерья.

— Пусть будет «обжиматься».

— Так ты ж не блудница. На чужое не заришься. Жёнихи как есть — все твои. Испытуй!

— Не удобно, как-то…

— Ой, не буесловь, хозяюшка! Ты дева не пустяковая, а сама Слагалица. Доля твоя — жёниха подобрать гораздого. Иного пути нетути. Испытуй, да не тревожься о пристойности. Опосля венчания иное житие почнется. Аль не того в супружники выберешь — до конца веку рыдать, волосы драть на себе станешь! — выдала целую тираду охоронница.

Степка аж прониклась. Надо же, как Лукерья запросто оправдала «временную» полигамию. Задумалась над ее словами, а потом головой тряхнула, мысли отгоняя.

— Что-то мы не в ту степь ушли. Расскажи мне про книгу, — вновь обратилась к Лукерье.

— ПомятнОй Письмовник, — поправила охоронница, — исходит ишо от первОй Слагалицы. Навыки скоплены в нем для потреб младой девы.

— Так дай почитать!

— Ох, хозяюшка, я и сама мекаю, что отдать его тебе надобно, да боязно.

— А чего ты боишься?

— Как ведать, что станется, коли супротив закону попереть? Особливо ежели ли ты поверку не сдюжаешь.

— Ты говорила, что если я Дара лишусь, вы и так сгинете.

— Пужала я… — призналась, — не сгинем мы, започинем токмо. До наступной Слагалицы.

— Понятно… Но книгу дашь? Почему?

— Положение твое иное. Не случалось исчо, кабы у Слагалицы в суженых аж две силы природние завелись. Опасаюсь оказий. Особливые дела потребують особливых деяний.

— Ты про то, что лесник и водник в женихах?

— Про них, про кого исчо? Тревожно мне.

— А что такого?

— Ну гляди. Ежели ты выберешь одного — второй опечалится! А огорченный нелюдь, то тебе не простой мужик, бражничать с горя не кинется. Поди пойми, чаво творить станет? А силушка сия, природняя, могучая. Беды большой опасаюсь я, хозяюшка. НужнО тебе наставление прародительниц. Не ведаю, как по-иному.

— Хм. Так расписала, аж мне страшно стало, — пролепетала Степка.

— А то…

— Так давай Письмовник, чего ждешь?

— Исчо баять буду! — ответила строго Лукерья, — дабы ты уразумела, не можно теперича тебе спасовать. Надобно сдюжать, хозяюшка, надобно! Не единая твоя силушка на кону, а и доля наша, охоронья.

— Я понимаю, думаешь нет? — Степанида принялась мерить кухню шагами, бегая от окна к печке, — и тоже боюсь! Меньше всего хочу вам неприятностей, вы мне родные теперь! — в ответ почувствовала ласковое прикосновение Крапивки, — а может мне от сил отказаться? Тогда женихи между собой не поссорятся, так как делить станет некого.

— Не можна. По доброй воле не отступишься. Токмо ежели имеется наступница. У тебя имеется? Не имеется.

— Плохо дело, — Степанида застыла посреди комнаты, задумавшись, что же ей делать? Все оказалось куда сложнее, чем представлялось ранее. Вспомнила, как ее в жар кидало от прикосновений медведя и страсть, как хотелось довести дело до конца. Повезло тогда, что Матильда явилась. А во второй раз водяник медведя сбил. Степка осознавала, что сама бы не остановилась. Что, если в следующий раз никто не придет и не перебьет? Одно дело самой опарафиниться, а другое — подвести охоронников. А потом, как же быть с душами одинокими, кто им поможет, если Степка до финиша не дойдет? — и почему испытание такое сложное, а? Лучше бы велели с парашютом прыгнуть, или с акулами поплавать! — сказала горько.