Читать книгу - "Леди ведьма - Кристофер Сташеф"

— А когда это будет? — еле слышно произнес Ален.

— А когда солнце с неба покатится?

Оба вздрогнули от неожиданности, затем лицо Алена потемнело при мысли о наглости Бора. Возможно, так оно и было, но разбойник невозмутимо смотрел сквозь листву на небо.

— Похоже, скоро стемнеет. Где мы разобьем лагерь?

— В этом нет необходимости, — провозгласил Ален. — Леди Далила сказала, что мы прибудем в дом ее отца еще до наступления темноты. — Он повернулся к Далиле:

— Не так ли, миледи?

Далила, стараясь выглядеть застигнутой врасплох, прервала поцелуй, хоть и не особенно поспешно.

— О чем ты, сударь? — Далила поправила прическу, и без того безукоризненную.

— О том, что к ночи мы доберемся до дома твоего отца, — с чопорной вежливостью повторил Ален. — Не так ли?

— К ночи? — Далила взглянула на лучи, пробивавшиеся сквозь листву. — К ужину или чуть позже, я бы сказала.

В общем, можно не торопиться.

— Вот и прекрасно, — с явным облегчением подытожил Ален. — Давайте рассказывать истории или споем, чтобы скоротать путь.

Джеффри пожал плечами:

— Запевай, если хочешь, но только то, что все знают.

— Конечно. — Ален задумался на мгновение и запел чистым глубоким тенором:

Увы, любовь меня скрутила

И отшвырнула неучтиво…

Тут же мелодию поддержал баритон Джеффри и сопрано обеих девиц. А Бор подпевал теплым звучным басом, от которого затрепетало сердце Корделии. Она посмотрела на разбойника, взгляды их встретились. Между молодыми людьми будто искра проскочила. Корделия содрогнулась и решительно отвела взор.

Похоже, с Аленом все вышло бы безопасней. Но так ли она стремится к безопасности?

Высокие каменные столбы внезапно выросли перед ними в самой чаще леса. На них висели огромные железные ворота. За воротами сидел холоп в рубахе и рейтузах. Какое-то время Корделия с изумлением разглядывала эту картину, затем огляделась по сторонам. Заросли здесь были такими плотными, а деревья вдоль дороги так густо переплетены ежевикой и терновником, что Корделия приняла за непроходимую чащу чрезвычайно искусно сооруженную изгородь. Конечно, рыцарь в тяжелых доспехах преодолел бы эту преграду, но от случайного бродяги или браконьера, а также большинства диких зверей она казалась вполне надежной защитой.

— Биллем! — заголосила Далила. — Как поживаешь?

Привратник встрепенулся, сгоняя дремоту, и выпучил глаза, будто увидел призрак.

— Миледи Далила! — Он вскочил. — Это действительно ты?

— Да, Биллем. Я вернулась к вам, благодаря покровительству этих добрых людей. Как поживает мой отец?

— В тревоге и печали, миледи. Ежечасно ломает руки и проклинает своих людей, что не смогли отыскать твой след.

Хвала небесам, ты вернулась! Для всех нас это были горчайшие времена!

— Что ж, меня переполняет скорбь, — склонила голову Далила. — Но и радость от возвращения домой. Дай знать моему отцу.

— Конечно, миледи, как прикажешь! — Биллем отодвинул засов и широко распахнул створку. Отряд во главе с Бором въехал за ограду, и Биллем запер за ними ворота. — Поспешу с новостями, миледи! — И он умчался.

Кавалькада неторопливо двигалась плавно извивающейся аллеей под сенью дубов и кленов. Корделия отметила, что деревья не были высажены ровными рядами; скорее, дорога искала проходы между стволами. Почему-то последнее наблюдение пробудило в ней мысль о справедливости.

— Я рассказал садовнику, миледи, а он передаст дальше! — Виллем приостановился для поклона и побежал на свой пост.

Сквозь деревья Корделия видела живые изгороди, цветы и аккуратно подстриженные лужайки. Было ясно, что садовники здесь даром времени не теряют. Наконец странники миновали последний поворот, и где-то в четверти мили перед ними предстал старый большой оштукатуренный дом, наполовину каменный, наполовину деревянный. Стекла в свинцовых переплетах ярко блестели на солнце. У Корделии перехватило дыхание: окруженный цветами и декоративным кустарником дом выглядел поистине восхитительным. Корделия вынуждена была признать, что жилище у Далилы выше всех похвал.

Когда они приблизились к дому, по лестнице торопливо спустился седовласый и седобородый мужчина, за ним поспешали слуги. Всадники осадили коней, и встречающие разразились приветственными криками.

— Далила! — воскликнул старик глубоким звучным басом. — Приди же в мои объятия, дитя мое! О, как же ты меня напугала! — Он протянул руки, Далила бросилась к нему, и старик прижал ее к груди, а потом чуть отстранил и проговорил с лучезарной улыбкой на губах:

— Я так переживал за тебя, так страшился, что с тобой случилась беда и ты уже никогда не вернешься домой!

— Увы! И я боялась, отец! — И она вновь упала в его объятия.

Ален наблюдал трогательную встречу, растроганно улыбаясь, а вот Корделия с Джеффри обменялась взглядами, преисполненными скептицизма. Сестра чуть заметно кивнула. Семейная сцена выглядела насквозь фальшивой. Корделия решила, что придется-таки выйти замуж за Алена хотя бы для того, чтобы защитить от людей, злоупотребляющих его добротой.

Минуту спустя она, конечно же, обругала себя за эту мысль.

Старик вновь отстранил Далилу и посмотрел на нее с укоризной:

— Как же ты могла, дорогая, так встревожить своего отца, подвергаясь подобной опасности?

— Я… я виновата, батюшка, — потупилась Далила. — Но Роланд прислал мне весть с просьбой о встрече у некой ивы в чаще лесной на утренней заре… вернее, я так решила…

— Молодой Роланд? — Ее отец нахмурился. — Но ведь он приехал в тот самый день, когда ты пропала, и не застал тебя!

— Да. — Далила смотрела на отца, явно не решаясь заговорить. — Весть, которую он послал мне, оказалась фальшивкой, отец мой. Я поняла это слишком поздно, когда сидела под ивой, где он назначил встречу, а сам не пришел… не пришел… — Она с трудом сдерживала рыдания.

— Ну, полно, полно! — старик выдернул из-за манжеты носовой платок и промокнул щеки дочери. — Конечно же, он не пришел, ведь он не знал, куда и зачем ты отправилась! Когда мы сообщили ему, что ты исчезла, он был обескуражен не менее, чем я! — Отец Далилы нахмурился. — Но кто же принес тебе эту ложную весть, моя дорогая?

Далила вновь потупила взор и прикусила губу.

— Нет, ты должна рассказать мне! — сурово потребовал отец.

Но она, отводя глаза, проговорила с неохотой:

— Я не могу, отец. Это было бы… дурно.

— Дурно? Сообщить мне имя того, кто предал тебя? Ну-ка, дитя мое! Говори все как есть!

Но она, не поднимая глаз, продолжала качать головой.