Читать книгу - "Война магов - Александр Прозоров"

Пламя выхватило из темноты двух крадущихся полусогнутых ногайцев. Зверев скользнул вбок, в сторону от того места, где его могли видеть, как можно тише прокрался вперед и решительно обрушил саблю на спины османских наемников: поперек позвоночника одного, поперек другого — и тут же отпрыгнул в темноту, пока не заметили.

— Пахом, они хотят запалить фашины!

— Они и туры спалить хотят, Андрей Васильевич. Они все уничтожить желают, пока мы укрепиться не успели.

— Кто здесь? — спросили из темноты. — Русские?

— А то неясно, — огрызнулся Зверев. — Ты кто такой будешь?

— Боярин Анисимов, из Большого полка.

— Князь Сакульский, — представился Андрей. — Что там у вас случилось? В кого стреляли?

— Татары из Арского леса налетели. Нежданно да в рогатины. Кто успел, до туров отстроенных добежал, кто нет… То не ведаю. Вестимо, наряд их жребием отогнал. А здесь что творится? Мы бежим — а тут татары. Чтобы спастись, пробиваться пришлось.

Зверев не ответил — ему померещился шорох по правую руку. Словно кто-то подкрадывается на голос. Посему он прикрылся щитом, медленно и плавно сдвинулся влево.

Резкий выдох, слабый шлепок в том месте, где он был миг назад — князь тут же уколол в ответ, услышал слабый стон, опять отодвинулся. Стук в щит — Андрей присел, рубанул понизу, надеясь зацепить ноги, и куда-то попал. Снова перебежал, стараясь ступать как можно тише.

— Ты где, княже? Ты цел? — переспросил боярин Анисимов и почти сразу болезненно вскрикнул.

Зверев бросился на звук, пару раз наугад решительно рубанул воздух, но никого не зацепил и быстро отошел: свист сабли тоже выдавал его местоположение.

Шорох слева — Андрей с замаха ударил туда окантовкой щита, услышал стон и уколол в том же направлении саблей. Попятился.

— Пахом, ты цел?

— Да, княже.

— Бей саблей на любой звук. Утром разберем, кто свой, кто чужой.

Ногайцы на время успокоились. Андрей чуть не заснул, почти два часа вслушиваясь в темноту. В чувство его привел стук кресала: очередной наемник пытался запалить огонь в ветвях фашин. Быстро и безжалостно князь расправился с тремя врагами, и опять на несколько часов настала тишина. Еще две вылазки пришлось отбить перед самым рассветом. Потом наконец над усыпанным телами Арским полем рассеялись сумерки. Тут же широкой лавиной от Бурлака к Казанке покатилась татарская лава. Ногайцы, которые таились то тут, то там, пытаясь подобраться к припасам осаждавших, вскочили и побежали к воротам. Со стен крепости поднялась истошная пальба — но лаву ни картечь, ни стрелы остановить не смогли. Она прошла от края и до края, смыв остатки вражеских сил.

Итоги ночной резни воеводы подвели после полудня в царском шатре. Ногайцы перебили всех работников из земляных сап, сожгли две груды фашин и одну стопку бревен для тынов. Около полусотни пушкарей из наряда тоже полегли под басурманскими саблями. Кроме того, в Большом полку недосчитались двадцати сотен детей боярских, сам лагерь оказался разорен, татары хана Япанчи, скрывавшиеся в лесу, увели четыре с половиной сотни телег из обоза.

Дешево отделались стрельцы. Они с непривычки при первых признаках опасности дали деру за Бурлак, спрятавшись за спины татар Шиг-Алея. Тяжелые ручные пищали и непривычные бердыши ногайцам не приглянулись — посему простолюдины не потеряли ни людей, ни брошенного в панике добра. Однако хвастаться такими успехами не стоило, и Зверев предпочел весь совет скромно простоять за спинами других воевод и ни разу не подал голоса.

— Ништо, не грустите, бояре, — неожиданно бодро подвел итоги совета молодой правитель. — Мы ногайцам и отступникам тоже шутку изрядную готовим. Посему всем пребывать в готовности. Иван Григорьевич! Ты работу свою продолжай не токмо по нашему делу, но и со стороны Арского поля напирай. Михаил Иванович! Из Большого полка детей боярских отряди, дабы сапы и туры осадные от набегов обороняли. Тебе же, князь Александр Борисович, поручаю Арский лес от татей очистить. Бери у воеводы Воротынского сотен, сколько надобно, да приступай немедля.

— Сделаю, государь, — кивнул Горбатый-Шуйский.

К вечеру вдруг выяснилось, что все осадные припасы и снаряжение уже доставлены. Наступательные работы вели угличские мастера, охрану несли боярские дети. Стрелецкие сотни оказались совершенно свободны — и Зверев потратил два дня, самолично натаскивая охотников до ратной службы эту самую ратную службу нести. Бердыш, пищаль. Пищаль, бердыш. И повторять все движения до автоматизма: выстрел — ствол на землю, стальной полумесяц в руки, голову и торс прикрыть. От лавы — подпятником в землю, острие наверх. От одиночных — длинный хват, удар с оттягом, укол под щит…

На третий день, уверившись в том, что начальный урок усвоен, Андрей перешел к более трудной науке: слаженным действиям в строю.

— Коли ты один, — вещал он, прохаживаясь перед строем с пищалью в руке и бердышом за спиной, — дерись так, как тебе удобнее. Коли вас сотня или две, действовать надобно слаженно, дабы больший урон нехристям нанести, да и себя от гибели глупой оборонить. Первая сотня, выходите вперед. Ну-ка, в пять шеренг перестройтесь!

Он подождал, пока стрельцы выполнят команду, после чего продолжил:

— После того как вы залп дадите, весь жребий, вся картечь, что в стволы забита была, в тела первых рядов ворога вашего войдет, да там и застрянет. Первые упадут — да ведь за ними другие наверняка окажутся. Посему как поступать нужно? Вот вы рядами стоите… Как нехристи на сто сажен доскакали — первый ряд залп дает и тут же на колено опускается, пищали кладет и бердыши подпятниками в землю, лезвиями вверх ставит. Второй ряд до трех считает, тоже залп дает и на колено опускается. Потом третий ряд стреляет, четвертый и пятый. Все ясно? Не всем разом палить, а вкруг, посменно. Выстрел — и тут же убирайтесь, чтобы другим не мешать. Теперь пробуем. Только по-настоящему порох не жгите. Произносите: «Бах!» — и садитесь. Всем все ясно? Ну тогда начали. Первый ря-ад… Огонь!

Тут же выяснилось, что все не так просто. Под дружный хохот наблюдавших со стороны сотен первая стала исполнять все вкривь и вкось. Кто-то после выстрела забывал садиться, кто-то орал свое «Бах!» раньше времени, иные путали пищали и бердыши. Однако за полчаса Андрей кое-как натаскал вояк на правильные действия, потребовал повторить их уже всему стрелецкому полку — и оказалось, что все прочие ратники ничуть не умнее первой сотни. Впрочем, дрессировка — великое дело. К сумеркам вольнонаемные бойцы знали свое дело достаточно четко. Если не умом понимали — то, по крайней мере, в руках и ногах умение закрепилось.

Вокруг Казани тем временем продолжались схватки. Двадцать седьмого августа ногайцы попытались повторить вылазку — но на этот раз их ждали и отбили почти без потерь. Османские наемники угомонились и теперь ограничивались только стрельбой по русским работникам со стен. Двадцать восьмого августа мастера дьяка Выродкова уже устраивали прочные туры — делали накаты над огневыми позициями, засыпали землей стены. Двадцать девятого осадные крупнокалиберные пушки дали по врагу первые залпы.