Читать книгу - "Любовь опаснее меча - Андрей Легостаев"

Когда природа крутит жизни пряжу

И вертится времен веретено,

Ей все равно, идет ли нитка глаже

Или с задоринками волокно.

Иоганн Гете «Фауст»

В подземелье вечная ночь.

Утро для заблудившихся друзей началось, когда Триан зажег один из факелов. Вымотанные бесплодными блужданиями по бесконечным тоннелям, они отключились вчера, прислонившись спинами к земляной стене. Словно птенцы прижавшись с разных сторон к Триану, спали они, дрожа от холода. Ноги занемели от неудобных поз, после скудного ужина бурчало в желудках. Но спать, слава богу, больше не хотелось — значит времени прошло достаточно много. Но ночь ли сейчас наверху, раннее ли утро или яркий следующий день — они могли лишь гадать.

Эмрис рывком встал — не сидеть же так вечно, надо что-то делать, как-то выбираться отсюда. Он протянул руку Ламораку и помог ему подняться на ноги.

— Перекусить ничего не осталось? — спросил Ламорак у Триана.

Тот развел руками.

Эмрис посмотрел через щель в колдовскую пещеру. Выход из нее, ведущий в просторный и не такой уж длинный коридор по сравнению с теми, что исхожены юношами вчера, заслоняла неприступная гранитная плита. Эх, надо было вчера подсмотреть, как Сарлуза отодвигала ее — может какое тайное хитрое устройство? Тогда они мечами бы расширили щель, пролезли бы в пещеру и через тот коридор выбрались бы из подземелья. А так предстояло вновь блуждать по узким тоннелям, вчера дважды их обманувших.

— Зажги нам факела, Триан, — попросил Эмрис. — И пойдем, попытаемся найти выход еще раз.

Триан знаками показал, что пакля на факелах почти сгорела и что лучше пользоваться ими по одному, чтобы не остаться совсем без света, если они заблудятся окончательно.

— Ну что ж, — вздохнул Эмрис. — Пошли с одним факелом. Держитесь ближе другу к другу, чтобы не потеряться.

И они без особой надежды двинулись вперед. Разговаривать абсолютно не хотелось. Думать о чем-либо, кроме как о выходе на дневной свет, на свежий воздух — тоже.

В алмазной пещере они снова выбрали тоннель, отмеченный крестом Триана — вдруг вчерашние чудеса прекратились?

И в конечном итоге опять оказались у колдовской пещеры.

Они решили опробовать другой тоннель в алмазной пещере, где, с божьей помощью и святыми молитвами, чудовище больше не осмеливалось появляться из недр водоема.

Дабы потом не возникало никаких споров, прежде чем войти в тот коридор, что на полтора ярда правее, Триан кинжалом нацарапал треугольник на стене у входа. Тоннель был ровным и достаточно просторным, но через пятнадцать ярдов резко сворачивал влево. Этого быть не могло — он должен тогда пересекать тот коридор, по которому они уже ходили вчера и сегодня. Но против всех законов природы тоннель сворачивал именно влево и длина его, насколько хватало света факела Триана, была не несколько ярдов — значительно больше.

Друзья двинулись дальше — не стоять же на месте! — и через минут пятнадцать ходьбы, тоннель вновь повернул налево. За поворотом они заметили ярко пробивающийся дневной свет, льющийся в коридор из прохода слева ярдах в трехстах от поворота.

— Я же говорил вчера, что мы не в тот проход вошли! — ликующе воскликнул Ламорак.

Они со всех ног кинулись вперед, всем хотелось скорее увидеть ласковое небо и зеленую листву деревьев. Даже Триан, пропустив юношей вперед, хотя и был твердо убежден, что прежде они ходили тоннелем, который он пометил крестом, тоже поверил, что выход близко.

Ламорак первым добежал до долгожданного выхода и встал, пораженный, на пороге. Эмрис чуть не сбил его с ног.

Перед ними было не знакомое дно лесного оврага, а большой круглый зал с тщательно обтесанными известняковыми стенами. Но вместо потолка было голубое, до боли родное неба — яркое, хоть солнца в квадрате, очерченном стенами, и не видно, без единого облачка. Посреди помещения стоял круглый стол, заставленный бронзовыми блюдами с копченым, жареным и вареным мясом, глиняными вазами с фруктами, и серебряными графинами — видимо с вином. От блюд с мясом валил пар. Около стола стояли три высоких кресла — без резьбы или каких-либо других украшений, но удобных. Вдоль одной из стен располагались три ложа, на которых ворохом были накиданы различные, и на вид очень мягкие и теплые, выделанные шкуры.