Читать книгу - "Кровавое заклятие - Дэвид Э. Дархем"

То, что происходило в комнате короля между ним и его детьми, было просто. Он ждал, полусидя среди подушек. Коринн отстала, когда дети кинулись к Леодану и упали на колени возле его постели. Дело было даже хуже, чем она себе представляла. Человеческая развалина… Коринн думала об отце всю предыдущую ночь, о том, как он мучается, какие боли его терзают. Может быть, он уже умер… Картины, одна другой ужаснее, возникали в ее воображении. Но наконец увидеть это наяву… Словно демон под маской, тревоживший ее сны, наконец был явлен взору при свете дня. Однако это отнюдь не успокоило Коринн. Напротив — демон оказался еще кошмарнее, чем она себе представляла. Ей хотелось повернуться и убежать. Наверное, Коринн так и сделала бы, но с того момента, как девушка вошла в комнату, глаза короля были прикованы к ней.

Остальные бормотали какие-то слова утешения и ободрения, выражая надежду, что отец скоро поправится. Леодану надоело это слушать. Он взмахнул рукой, призывая к тишине. Дети замолкли и замерли в ожидании. Коринн первая поняла, что отец не в состоянии разговаривать, что он чудовищно слаб и, вероятно, уже умирает. Он не мог ничего им сказать, не мог высказать последние пожелания. Отец не сумеет, поняла Коринн, сдержать слово, которое ей дал…

Она раньше других поняла, что означают его воздетые руки. Король поднял их и развел в широком жесте. Слабые, худые дрожащие руки… Аливер отступил на шаг, очевидно, полагая, что отец таким образом призывает их выслушать какую-то речь. Важные и значительные слова. Но все было совсем не так. Король просто держал в воздухе руки, разведенные в стороны, пока дети наконец не поняли его и не приняли приглашение. Они неуклюже столпились вокруг постели и обняли отца. Коринн подошла последней. Лишь теперь она поняла, как ужасно то, что здесь происходит. Как жутко — лежать на умирающем человеке, молча, вцепившись друг в друга и обливаясь слезами.

Таковы были последние минуты, которые дети провели с отцом. Коринн убежала из комнаты, хотя Мэна умоляла ее остаться с ними. Это последнее объятие должно было укрепить узы между ними, но Коринн оно показалось тяжелыми оковами. Она сбежала, как только появилась такая возможность — спряталась в личных покоях и приказала охране никого не пускать.

Так, сидя за закрытыми дверями своей комнаты, немного позже тем же днем Коринн получила весть о смерти отца. Сперва начались перешептывания в коридоре. Потом, несколько секунд спустя, огромный колокол на одной из самых высоких башен начал звонить — медленно, глубоко и скорбно. В перерывах между ударами девушка слышала горестные вопли и завывания слуг; потом этот всеобщий плач распространился по дворцу, выплеснулся в нижний город и в порт, чтобы оттуда разнестись по миру. Коринн изо всех сил прижала ладони к ушам и все равно не смогла избавиться от ужасающих звуков.

Следующая неделя прошла как в тумане. Если бы у Коринн был выбор, она заперлась бы в своей комнате и прекратила все контакты с внешним миром. Увы, ее присутствие требовалось каждый день, каждый час, хотя Коринн ничего в общем-то толком не делала. Пустая раковина, которую обнимали, которой кланялись, перед которой прятали слезы. Она стояла рядом с братьями во время заупокойной молитвы, пока барабанщики выстукивали медленный траурный марш, исполняемый только для умерших монархов. Сидела, слушая и не слыша бесконечные потоки слов соболезнования, длинные речи во славу Леодана. Аристократы, сановники, чиновники высшего ранга всплывали перед ее взглядом и говорили, говорили, говорили бесконечно. Слова наслаивались друг на друга, сливались в неразборчивый гул, теряя смысл. Коринн понимала, что за скорбным фасадом прячутся совершенно другие чувства — страх, недоумение, беспокойство. Люди шептались об ужасных последствиях, которые могла повлечь за собой смерть монарха, о страшной угрозе на горизонте. Коринн не было до этого дела. Она полностью погрузилась в собственное горе, и происходящее в большом мире не волновало ее.

К концу недели жрицы Вады и их помощницы провели ритуал и сожгли тело короля. Такова была последняя оставшаяся официальная обязанность этого храма, и жрецы исполняли ее со всей возможной торжественностью. Пепел короля поместили в урну; прах будет развеян ранней осенью, как велела традиция. Принцесса могла только радоваться отсрочке, ибо у нее уже не оставалось сил на официальные церемонии.

Зато Коринн с большой охотой выполняла древний ритуал поминовения усопшего. Она закрыла все окна в своей комнате и запрещала всем — даже служанкам — смотреть на нее. Еду и питье оставляли под дверью, но принцесса едва к ним притрагивалась. Шли дни. Мэна дважды подходила к двери Коринн, один раз пришел Аливер, и даже Дариэл отправил посланника с наказом упросить сестру выйти. Однако она прогоняла их всех. Коринн в основном дремала, изредка просыпаясь, а затем снова погружалась в полусон, отдаваясь воспоминаниям и картинам прошлого. Настал момент, когда Коринн с неприятным изумлением осознала, что все это просто обман, иллюзия. Вещи, существовавшие когда-то, уже не вернутся. Образы, за которые она цеплялась — отец и мать, — не материальны, они стали просто картинками в ее памяти. Зачем такие нужны? К ним нельзя притронуться, их нельзя увидеть или услышать. Жизнь становилась именно такой, какую Коринн видела в самых мрачных своих предчувствиях. Она теряла любимые вещи — снова и снова. И так будет всегда, пока ее саму не поглотит голодная утроба черного забвения. Коринн не хотела принимать это как данность и старалась отринуть подобные мысли, но мир вновь и вновь представал перед ней в самых уродливых формах.

В один из дней Коринн вдруг услышала за стенами комнаты какие-то крики, шум и возню. Что-то звякнуло, что-то упало и покатилось. Раздался стук каблуков по камню пола. Все это не настолько взволновало принцессу, чтобы она взяла на себя труд подняться. Коринн лежала, раскинувшись на широкой мягкой кровати; услышав стук, она лишь лениво приподняла голову и сонно посмотрела в сторону двери. И только когда дверь распахнулась, Коринн наконец-то сообразила, что кто-то действительно желает войти и увидеть ее.

Игалдан ввалился в комнату, едва не растянувшись на полу, упал на колено, чудом удержал равновесие и, наконец, выпрямился. Затем сделал несколько стремительных шагов по комнате, направляясь к Коринн. Следом бежали несколько стражников. Они так торопились попасть внутрь, что застряли в дверях, толкаясь и переругиваясь. Мечи они держали осторожно и неуклюже, опасаясь поранить друг друга. Взгляд Игалдана заметался по комнате; наконец принц увидел Коринн. Она стояла у кровати, прижав руки к груди. Игалдан сделал к ней шаг, другой и остановился. Стражники прорвались сквозь дверь, кинулись к незваному гостю и замерли на месте — глядя на молодых людей и не очень-то зная, что предпринять.

— Принцесса, — выговорил Игалдан, — простите за вторжение. Я знаю, это крайне невежливо с моей стороны, но мне очень нужно было вас увидеть. Я хотел убедиться, что с вами все в порядке, и…

Один из стражников перебил принца. Он тоже принялся извиняться и объяснять, что Игалдан прорвался, игнорируя приказ остановиться. Коринн жестом велела ему замолчать.

— Оставьте нас, — велела она.

Стражники ушли, и Игалдан вознамерился продолжить покаянную речь, однако Коринн промолвила: