Читать книгу - "Русич. Кольцо зла - Андрей Посняков"

– Это ты по-каковски?

– Я ж из Полонии. Настоящих буйных мало, вот и нету вожаков. Что ж, уважаемый ценитель лошадей, придется воспитать этих самых буйных. Почва для этого есть – нет времени, что гораздо хуже. Ну ничего, начнем работать – не сидеть же здесь сиднями в ожидании, покуда с нас снимут шкуры. Я почему-то очень этого не хочу!

– А я, можно подумать, хочу? – мрачно расхохотался Ансельм. – Говори, что делать-то?

– Пока молчи и мне не мешай. А я посочиняю песни.

– Что-что?

– Песни, – Раничев невозмутимо потянулся, звякнув цепями. – Где вы изучали латынь, любезнейший гиппофилус?

– В Саламанке.

– Ого! Что ж ушли?

– Выперли за кражу, – неохотно признался Ансельм. – Спер у профессора мантию – очень уж хотелось перед девчонками покрасоваться. Ух и дело же было!

– Да-а, друг мой, – покачал головою Иван. – Нельзя так с профессорами!

Конокрад хохотнул:

– А с кем можно?

– Тоже верно, – согласился Иван. – Арабский, я смотрю, ты знаешь.

– Так, кое-что…

– Тогда вот что, подбери-ка рифму к словам поле, работа, девушка.

– Рифму? – Ансельм пожал плечами. – Поле – горе, работа – забота, девушка – лошадь.

– А неплохо! – одобрил Иван. – Да ты настоящий поэт, друг мой. Вообще мне нравится. Особенно – девушка – лошадь. Это ж какой же страшилой нужно быть?

– Не бывает некрасивых женщин!

– Браво, достойнейший кабальеро! Бывает мало вина. Ну да ладно, подкину-ка я тебе еще несколько строчек, сочиняй…

– Сочинить нетрудно. К чему только все это?

– Песни петь будем. Душевные такие, как раз для нашей ситуации, типа – «сижу за решеткой в темнице сырой»… Ну-ка, глянь в дырочку, где наш юный страж?

Ансельм подобрался к двери:

– Сидит на тополе.

– Как, на вершине, что ли?

– Да нет. На бревне.

Откуда-то издали раздался гнусавый призыв муэдзина. Страж – здоровяк Имат – живо расстелил заранее принесенный молитвенный коврик и принялся творить вечерний намаз.

– Ла илаху Алла-а-а…

Мустафа-а-а-а Ибраги-и-им – хотел было напеть Раничев знаменитую вещь группы «Куин» с диска «Джаз», но постеснялся. Как истинно толерантный гражданин, он все ж таки уважал чужие религиозные чувства. Посидел, дождался, когда Имат, скатав коврик, вовь усядется на бревно, и только тогда начал, затянул, набирая силу, на мотив какого-то длинного тягучего блюза:

У дороги за деревней есть большое-большое поле-е-е!

Пел по-арабски, не вполне правильно, да зато душевно.

На поле машет мотыгой парень,

И день и ночь, и день и ночь,

Умножает богатства судьи неправедного,

Вместо того, чтобы дать ему по башке мотыго-о-ой…

Спев пару куплетов, Иван закончил и ткнул припавшего глазом к дырке напарника в спину:

– Ну как?

– Слушает, – обернулся тот. – И очень даже внимательно. Ого! Кажется, кто-то идет.

Уже стемнело, и кто там пришел на смену Имату, Халид ли иль кто другой, было не видно, зато вполне хорошо слышно.

– А, это ты, Музаффар! – послышался приглушенный голос здоровяка. – А я думал – Халид.

– Он придет позже.

– Что-то ты грустен, Музаффар.

– А с чего веселиться? Староста Ирадж велел завтра ночью прислать ему в дом моего младшего брата Али.

– Так пришли.

– Ты же знаешь, что болтают про Ираджа! Боюсь, как бы не случилось чего – Али не из терпеливых.

– Тогда не посылай его никуда, утром отправь на дальнее пастбище…

– На всю жизнь не спрячешь. Эх, скорей бы прибрал шайтан этого Ираджа, вместе с его дружками, кади и муллой.

– Многие бы хотели того, Музаффар… Э, кажется, кто-то идет! Это ты, Халид?

– Я… Я убью этого проклятого судью!

– Юлнуз?

– Не спрашивай…

Послышались прощания, советы не падать духом, затем все стихло, осталось лишь тяжелое дыханье Халида.

– Эй, парень! – крикнул через дверь Раничев. – Халид!

– Кто? Кто здесь?

– Я.

– Кто ты?

– Друг Антона Семеновича Шпака! – разозлился Иван. – Хочешь выручить свою Юлдуз?

– А, это ты, гяур! Шайтан говорит твоими устами.

– Да ладно! Так хочешь? Заодно поможешь своим односельчанам.

– Ты хочешь моей смерти, гяур!

– Напрасно ты так. Коль боишься, что обману, позови друзей – Музаффара, Имата, Али… Они могут понадобиться.

– Откуда ты их знаешь?

– От верблюда. Да, нужен еще кузнец. Надеюсь, он не лучший друг судьи?

– Он судью ненавидит. Но ты, проклятый…

– Ну хватит ругаться, юноша. Это невежливо в конце-то концов. В общем, слушай. Судья, мулла и староста уже давно всем надоели и даже ты, Халид, наверное, не раз думал, как здорово было бы в деревне без них!

– Ты – сам шайтан!

– Я не волшебник, я только учусь. Но не перебивай. Многие, наверное, хотели бы просто-напросто убить всю эту гнусную троицу, однако опасаются властей, ведь тогда жителям деревни не поздоровится. А вот что было бы, если бы вдруг они исчезли куда-нибудь?

Халид внимательно выслушал весь план и, сбегав за Иматом и Музаффаром, отодвинул засов.

– Ну наконец-то, – шумно выдохнул Раничев. – Идемте же скорей к кузнецу. Надеюсь, он обо всем знает.

– Али побежал сообщить ему.

Стараясь не очень греметь цепями, пленники в сопровождении достойнейших представителей сознательной мавританской молодежи двинулись на окраину деревни, к кузнице. Пели цикады, иссушенная солнцем земля исходила жаром, словно исполинская сковородка, узкий серп луны завис над мечетью, едва не задевая кирпичную башню минарета.

Кузнец Саид – чернобородый и мускулистый – уже разжег огонь и мигом расклепал цепи.

– Вот уж никогда бы не думал, что буду помогать неверным! – он удивленно покачал головой.

Раничев усмехнулся:

– Ты прежде всего помогаешь своей деревне, кузнец! Долго еще она будет стонать под этим гнусными гадами?

– Верно сказал, хоть и гяур, – кивнул Саид. – Постой-ка! Ты говоришь, как магрибинец.

– Я там прожил несколько лет, – признался Иван. – Но не в этом дело. Поспешим-ка… Готовы ли лошади?

– Давно.

– Тогда где ваш Али?

– Я здесь, гяур, – звонко отозвался вынырнувший из-за наковальни подросток, светловолосый, тоненький, с веселыми живыми глазами.