Читать книгу - "Игра Времен - Наталья Резанова"

И Дирксен понял, за что он так ненавидит Джироламо. Это был единственный способ не любить его.

И был вечер, и было утро, день второй. Рядом с ним у ворот отирались Сандро с Логаном. Последний произносил вдохновенную речь о лошадиных болезнях – очевидно, он был еще и коновалом в придачу к остальным дарованиям. Сандро хмыкал для поддержания беседы. Дирксен стоял, прислонившись спиной к нагретым доскам, и смотрел на окно. В стекле преломлялось солнце, поэтому внутри ничего не было видно. А он смотрел и думал. Чтобы не соскользнуть в бездумье.

История о книготорговце не выходила у него из головы. Разумеется, она могла быть от начала до конца выдумана Джироламо ради опорочения властей (первым о книготорговце упоминал Вальдес, но они же здесь поверят во все, что Джироламо скажет) и точно так же могла оказаться правдой. Послал же Армин его самого убить Джироламо, почему бы ему и книготорговца не убрать? («Как он всегда делает», – сказал Весельчак.) И вообще, подумалось Дирксену, в этой истории Армин играет более важную роль, чем поначалу представлялось. Даже Армин скрывался неопознанным в шкуре болтливого толстяка. Что же тогда говорить о Джироламо?

– А я сказал, вылечу!

– Ну уж, тоже мне…

– Сказал, не вам, дуракам, судить!

Его выдернули из лабиринта голоса совместников бунтовщика.

Теперь к ним присоединился Микеле. Логан горячился.

– Кабы что понимали! Ничего не надо делать! Травка здесь такая есть в лощине. День-другой попасется, и вся парша долой.

– А если уведут?

– Кому здесь уводить?

Какая чепуха! И все-таки лучше стоять здесь и слушать, чем… Нет. Предчувствие всегда пугает больше свершения.

Где Хейг? Модеста? Почему Джироламо не показывается?

Ворота толкнули с наружной стороны – оказывается, они были не заперты. Вошли Джироламо и Хейг. У Хейга за плечами было ружье.

– Что, были? – спросил Микеле у Джироламо.

– Да, все чисто.

– Когда можно ехать? – вступил Сандро.

– В любое время, – ответил Хейг. – Ели уже?

– Давно. Вам Модеста на кухне оставила.

– И славно. А то в брюхе колокольный звон.

Ружье он с плеча снял, но из рук не выпустил – собирался отнести в дом. Они двинулись к двери кухни. По пути Джироламо обернулся и сказал Дирксену:

– А ты заходи. Потолкуем еще.

И сразу стало тихо кругом. Нет, это ему стало тихо. Сдавленно издалека доносились голоса Микеле и Логана: «А если ее собрать и высушить…» – «Это не годится…» – «На выгоне…» – и затухали, не доходя до сознания. Это не годится, беззвучно повторил Дирксен. Из мира кошмарных видений он должен вернуться в настоящий мир. И успокоиться.

И к Джироламо он пошел спокойно – как иные люди спокойно идут на казнь.

На придавленном к столу – от ветра – листе бумаги читалась первая написанная строка: «Свободные люди нашего края!» Дирксен отвел глаза.

– Что, не так? – спросил Джироламо.

– Ну, не «братья», не «друзья»…

– Друзья и братья – это уже второе и третье. А свободные люди – первое. Я не согласен с теми, кто главное оставляет под конец. Я говорю о том, чего они ждут. Можно жить без денег, без крова, без любви. Без свободы – нельзя.

– Ты так думаешь?

– А ты?

Он спросил без всякой угрозы или насмешки. Мягко спросил. Но Дирксену почудилась в этом мягкость звериной лапы.

Поколебавшись, он ответил:

– Я не уверен.

Еще недавно он бы без колебаний сказал «нет». По крайней мере себе.

– Хорошо. Тогда давай подумаем, что ты будешь у нас делать. – И ободряюще: – Я вскорости собираюсь ехать на Север, но северянин нашел нас прежде.

– Ты хочешь установить связи с Севером? Тебе недостаточно того, что у тебя есть?

– Насчет «достаточно» я, помнится, говорил тебе вчера… Теперь я жду твоих соображений.

– Для этого я должен знать твои планы.

– Сделка? Ты бы мог догадаться, что я не любитель сделок.

– Откуда же мне догадаться? Я ведь не ты, который знает, что собеседник скажет, прежде чем тот раскроет рот.

– Но это же так просто, – сказал Джироламо. – Когда поймешь, как человек думает, то понятно, и что он думает.

И опять то же ощущение опасности. Догадался и… играет? Как сытый зверь… или игрок, прикидывающий очередной ход. Недаром в первое появление Джироламо Дирксену померещилась шахматная доска. Но он-то в фигуру превращаться не собирается!

А может, он все придумал, и за ответом Джироламо ничего не скрывается?

– Однако речь о тебе, а не обо мне. Чего ты вовсе не желаешь. После всего, что сделал, ты разочарован?

«Лучше часть правды, чем сплошная ложь».

– Вернее, я могу повторить – не уверен. Еще вернее – я потерял уверенность. И виной этому – люди, эти твои люди. Чем больше я их узнаю, тем быстрее теряю надежду на достижение моей и твоей цели. Удовлетворенность минутным, неумение думать, допускаю – постоянный голод желудка и плоти не дали им возможности выучиться. Но тогда зачем эта жадность – жалкая жадность? Никто не соизмеряет силу своих желаний с возможностью их осуществления. Все с готовностью судят других, и никто – себя. И эта вера – во что? Если бы в Бога! В бред, в ничто! И с этими людьми ты собираешься достичь свободы? Бессмыслица!

И опять он говорил легко, без усилий, повинуясь необъяснимой силе – силе своей новорожденной ненависти.

На Джироламо эта речь, казалось, не произвела особого впечатления.

– Да, люди таковы, – с такой же легкостью согласился он. – Но ведь, кроме людей, никого нет. – И, короткой своей фразой, сведя на нет инициативу Дирксена, продолжал: – Вот что мне интересно – ты сказал «вера в ничто». Объясни.

– Может быть, я не совсем точно выразился, хотя… Ну взгляни на вещи трезво. Разве для жителей колонии ты – реальный человек? Ты выдумка! Вокруг тебя наросло столько легенд, что они уже перестали нуждаться в основаниях! Я бы не удивился, если бы в конце концов обнаружилось, что тебя и вовсе нет.

– Ты прав в одном – легенд много, и в них верят. Но это тот случай, когда они выросли из чего-то. Была потребность в толчке, в опоре… Не миф для человека, а человек для мифа… А вообще-то, – он встрепенулся, – это верно. Если бы Джироламо не было, его бы следовало выдумать.

Эта богохульная шутка наводила на мысль, что он вовсе не так малообразован, как представляется. Или он вообще все время лжет, морочит голову?

– И ты думаешь, что выдумка поможет против настоящего произвола? Игры против полиции? Безумные выходки против армии? Они, возможно, не так отважны, не так хитры, не так остроумны, как ты. Им это и не нужно. Их сила – в неизменности. Бейся, уничтожай главных из них, и что же? Все неизменно. Будет другой Джироламо, будет и другой Армин. Какая разница?