Читать книгу - "Таня Гроттер и колодец Посейдона - Дмитрий Емец"

– Бума покусал уже Малюта, потому тот емутак и повинуется. Обычные вампиры ходят в черных плащах, в камзолах, кое-кто всаванах, вампиры же в красных плащах редкость… В общем, рассказываю дальше.Дверь открылась. Кажется, ее открыл Бум. Только у него плечи шире дверногопроема и махонькая голова. Они прошли, увы, не в ту комнату, рядом с окнамикоторой столь удачно росли лопухи. Мне пришлось изо всех сил напрягать слух,чтобы подслушать то, что происходило в глубине дома. Моя ушная сера едва невскипела, так я старался… Братик, если ты не дашь мне денег, я продам твоигорнолыжные ботинки или снова спилю в ванной золотой кран! – сзаискивающим нахальством сказал Халявий.

Дядя Герман неуклюже, но решительно пнул егоботфортом. Халявий взвизгнул и спрятался за тетю Нинель.

– Гад ты, братик! Натуральнейший, тоись! – всхлипнул он. – Хорошо, из уважения к твоему гадству, скажу. Яуслышал, как кто-то спросил: «Скоро все произойдет?» – «После драконбольногоматча. Едва ли вторая розовая вспышка случится раньше». – «А что колодец?»– «Проснулся. Стал таким же, как в день, когда его проклял Посейдон. Несколькостолетий он накапливает силы в глубинах Тартара, чтобы вновь выплеснутьих». – «Все было как в тот раз в Скаредо?» – «Да. Нам точно известно, чтов Тибидохсе не осталось ни одного взрослого мага. Розовый дым обычно уноситвсех, кому уже исполнилось двадцать. Призраки, нежить и магические существа нев счет. Мы дождемся драконбольного матча, а после него и нападем, застанем ихврасплох».

Халявий опустился на четвереньки и быстро, насобачий манер, почесал ногой шею и ухо.

– А дальше, Германчик, при всем моем ктебе неуважении, я ничего не смог узнать!.. Я переваливался животом черезподоконник и неосторожно повис на раме. А она возьми и хрустни! Дверьраспахнулась, и на меня ринулся Бум, взбешенный, как сто тысяч маньяков… Онгнался за мной, пока я… то ись… из сил не выбился! Мне пришлось спешнопревращаться в волка и телепортировать наудачу. Неудивительно, что я попал вквартиру к этому солдафону. Вообрази, я застал его в пижаме у шкафа. Онустанавливал противопехотную мину…

– Это он к Хаврону ревнует. Смешнойчеловек! Не верит, что между мужчиной и женщиной может существовать чистаянезамутненная дружба! – передернула плечами тетя Нинель.

Халявий выслушал ее рассеянно. Он заохал,обмотал голову мокрым полотенцем и, нагло украв у «братика» один из сотовых,отправился в ванную болтать с манекенщицами. Манекенщицы обычно благосклонновнимали его бесконечным «то ись» и привычке лакать суп из тарелки. Многиеискренне принимали его за владельца нефтевышек на Чукотке и мечтали выскочитьна него замуж.

На лбу у дяди Германа залегла глубокаяморщина.

– Ты поняла, Нинель, в какую дырузаманила Пипочку эта идиотка Гроттерша? Мало того, что в Тибидохсе учатнепонятно чему, оттуда исчезли все преподаватели, и нет никакой связи… Как онсказал? Колодец Посейдона… м-м-м… Посейдон… знакомое погоняло. Где же я егораньше слышал?

– Герман, расслабься! Посейдон – богморей и океанов. Ты еще не забыл, как вызываются купидоны? – деловитоспросила тетя Нинель.

– А что их вызывать? Только свистни. Онивечно поблизости вертятся, попрошайки, – хмыкнул Дурнев.

Он не ошибся. Вскоре на кухонном столе ужесидел толстый купидон и болтал ногами.

– Эй, малый! В Тибидохс отнесешьписьмецо? – озабоченно спросила тетя Нинель.

Купидон замотал головой и выразил на лицеуместный ужас – типичный бомбила, уверяющий, что ни за что не потащится ночью втакую даль. Более того, купидон явно был в курсе, что с Грааль Гардарикойнедавно что-то произошло, потому что, попискивая, одним пальцем прочертил ввоздухе вертикальную линию, другим же пальцем постучал по этой линии, точноизображая муху, бьющуюся в стекло.

У тети Нинель был только один аргумент. Онарешительно подошла к кухонному шкафчику и дернула на себя дверцу.

– Все бери! Но никаких конфет с ромом! Яхочу, чтоб ты долетел!

Купидончик запищал и оскорбленно выпятилгрудь, всем своим видом показывая, что долетит в любом состоянии. Тетя Нинельпоспешно соображала, что именно написать и передать Пипе. Вскоре все былоготово. Купидон вытер с губ шоколад, стряхнул с пухлых младенческих ляжеккрошки печенья, залихватски поправил громоздкую не по размеру почтальонскуюсумку, раздувшуюся от передач, и эффектно, солдатиком шагнул в распахнутоенастежь окно.

Такса Полтора Километра соболезнующе завыла.Однако дядя Герман не стал даже подходить к окну и смотреть на газон. Он давноусвоил, что купидоны никогда не разбиваются. Даже в вертикальном полете ониухитряются всадить роковую стрелу в трепещущее сердце лопухоида.