Читать книгу - "Студентус вульгарис - Андрей Кощиенко"

– Я не отказываюсь от своих слов. Но где же мы найдем эту занавеску? – непонимающе спросила Жустина. На фоне Эриадора выглядела она неуверенно.

– В большом зале есть портьеры на окнах. За ними не то что мы с вами, взвод гвардейцев поместится! Пойдемте! Скоро уже перемена закончится!

– Хорошо. Пойдем.

– В большой зал, все в зал! – приложив руки рупором ко рту, прокричал Эри.

С шутками и прибаутками толпа свидетелей вместе со спорщиками повалила по направлению к залу, обрастая по пути новыми заинтересованными лицами. В результате туда пришло человек под двадцать. Я тоже пошла с ними. Было интересно, чем это закончится. Да и Эри, может, удастся намекнуть, что я его прощу…

– Прошу вас! – Эри указал Жустине на большую портьеру из плотной светло-коричневой материи у первого окна. Сразу у входа.

– А как будем определять время? – растерянно спросила она, видно никак не ожидавшая такого стремительного развития событий.

– Вслух будут считать! Как крикну, начинайте! До шестидесяти! Понятно? – обратился Эри ко всем присутствующим.

– Да… ага… хорошо, – вразнобой ответили ему.

– Готовьтесь.

Эри вместе с Жустиной зашел за портьеру и задернул ее.

– Готовы? – спросил он оттуда.

– Да! – хором ответили ему.

– Начинайте!

– Раз… два… три… четыре… – сначала нестройно, но затем, выровнявшись, дружно принялись считать все.

Я не считала, а смотрела на портьеру. Мне совсем не нравилось, что он там наедине с ней. Пусть даже и при свидетелях. И спор какой-то дурацкий…

– …пятнадцать, шестнадцать…

– Ах! – громко раздалось из-за портьеры.

– …восемнадцать, девятнадцать…

– АаааааААААААА!

Портьера отлетела в сторону, открывая, что творится за ней. Эриадор, не давая упасть Жустине и сильно наклонившись вперед, прижимал ее к себе, подхватив левой рукой за талию. Другой рукой он схватился за портьеру. Жустина же, упершись ему в грудь выпрямленными пальцами обеих рук и что есть силы изогнувшись через его руку назад, самозабвенно вопила восторженным голосом.

Голова ее была запрокинута, волосы свесились чуть ли не до пола, а лицо было искажено гримасой сладострастия. Выглядела она в этот момент не очень здорово.

Я бы не хотела, чтобы меня видели в такой момент, невольно подумала я, глядя на ее покрасневшее лицо.

Наступила тишина. Жустина перестала кричать и, закрыв глаза, обмякла в руках Эри. Он осторожно потянул ее к себе, ставя на ноги.

– Мм… – Жустина, все так же не открывая глаз, прижалась щекой к правой стороне груди Эри, положив на ее другую сторону ладонь с растопыренными пальцами. Эри обхватил ее руками за плечи и прижал к себе.

– Мм… мм… мм…

Словно кошка, все так же не открывая глаз, девушка неожиданно принялась тереться головой о его грудь. На ее лице была улыбка неги и блаженства. Эри же улыбался как-то насмешливо, с оттенком легкого презрения на лице… Стояла полнейшая тишина. Все, замерев, молча смотрели на них.

– Мм… мм… мм…

– «Белый лебедь», – громко сказал Эри, наклоняясь к ее уху.

– Мм?

Жустина открыла глаза. Первое мгновение в них было выражение, будто она где-то далеко-далеко, потом в них появилось осмысление. Внезапно она широко их распахнула, увидев толпу людей, с любопытством глазеющую на нее.

– Ой!

Она дернулась из объятий Эриадора назад и оступилась.

– Осторожнее!

Эриадор аккуратно придержал ее за талию.

– Милое животное, вы проиграли спор… – с насмешливой улыбкой наклонился он к ней. – И теперь неплохо было бы сходить в «Белый лебедь», отметить это событие.

– Ты… ты… ты… – обернулась к нему Жустина.

С ее лица ушла вся радость, а губы предательски искривились и задрожали.

– Как насчет пожрать? – нагло ухмыльнувшись ей в лицо, поинтересовался Эри.

– Мерзавец! – громко вскрикнула Жустина и залепила ему пощечину.

Ну… почти залепила. Эри ловко отвернул голову и отскочил в сторону, так что ладонь Жустины пролетела мимо его щеки, дернув нетвердо стоящую на ногах девушку вперед.

Она чуть не упала.

– Насчет оплеух договора не было, – зло сощурив глаза, сказал Эри. – Проиграли так проиграли! Расплачивайтесь!

– Под-донокк, – сдерживая рыдания, трясущимися губами произнесла Жустина. Ее глаза наполнились слезами. Повернувшись спиной к Эриадору, на подгибающихся ногах и закусив нижнюю губу, она направилась к двери. По ее щекам потекли слезы. Все так же молча все расступились и провожали ее взглядами, пока она качающейся походкой шла по этому коридору. Дойдя до дверей, Жустина зацепилась плечом за косяк и боком вывалилась из зала.

Прозвонил колокол, извещая о конце перемены. Все стали расходиться, стараясь не смотреть друг на друга. Похоже, всем было неловко.

– Пойдешь со мной в «Лебедя»? – неожиданно поинтересовался Эри, обращаясь ко мне.

– Нет, – медленно покачала я головой, – ты сейчас был просто омерзителен… Я не желаю с тобой никуда идти!

– Почему? – искренне удивился он.

– Нельзя смеяться над чувствами других людей! Если ты что-то можешь, что не умеют они, это совсем не повод унижать их. А ты унизил ее! Она плакала! Это гадко!

– Мы поспорили, – холодно глядя на меня, сказал он, – это был ее выбор.

– Ты затеял этот спор? Ты! Значит, ты мог предвидеть, чем он закончится! Можно было обойтись без унижения. Или ты хотел самоутвердиться? Потому что она лучшая ученица? Так?

– Самоутвердиться? – хмыкнул Эри. – Вот уж не задавался целью…

– Тогда зачем это все? Почему ты так обращаешься с девушками? Зачем ты делаешь им пакости? Может, они тебе нравятся, а ты просто боишься себе в этом признаться?

– Что-о-о? Нравятся? Мне?

У Эри вытянулось лицо. Он даже рот открыл.

– Да. И поэтому ты ведешь себя, как маленький мальчик, который дергает девчонок за волосы, чтобы привлечь к себе внимание!

– Нравятся… – повторил Эри и, задумчиво вытянув губы, уставился в пол, о чем-то усиленно размышляя. – Нравятся…

– Пойди и извинись перед ней! – потребовала я.

– С чего это ты мне вдруг указываешь? – поинтересовался он, поднимая глаза и снова смотря на меня.

– Потому что я твой друг. Пока – друг, – сказала я, – но я не буду дружить с тем, кого не уважаю! А твой последний поступок не располагает к тому, чтобы тебя уважать.

– Вот как? – Эри внезапно подошел ко мне и, приблизив лицо, прищурился и заглянул мне в глаза. – Одна будешь?