Читать книгу - "Чингисхан. Книга 2. Чужие земли - Сергей Волков"

В телефонной будке выбиты все стекла. Холодно. Я достаю металлический жетон — теперь «двушки» не в ходу, звонить можно только по жетонам. Держа перед глазами сорванное со столба у остановки объявление, набираю номер.

— Алло? Здравствуйте, меня зовут Артем Новиков. Я по поводу работы…

Сердитый женский голос бьется в трубке:

— Штат сотрудников уже набран. До свидания.

И короткие гудки.

Черт! Еще один жетон потрачен впустую. Деньги на них мне выдал дядя Гоша. Несколько странных разноцветных бумажек, похожих на фантики. Больше всего меня убивает двуглавый орел вместо герба. Точнее, он и есть теперь новый герб новой России. Плохо это или хорошо — я не знаю. Я вообще ничего не знаю. Младенец — и тот лучше ориентируется в этом мире. Лучше, потому что он здесь хотя бы родился.

Пошел третий день, как я живу у дяди Гоши. Все это время я ищу работу и старых друзей-приятелей, которые смогли бы помочь. Легенду для себя я придумал с подачи все того же дяди Гоши: мол, попал в плен, содержался в высокогорном лагере в Пакистане. Вместе с другими пленными работал на строительстве дороги, пытался бежать, был посажен в одиночку, простудился, заболел, потом международный Красный Крест добился моего освобождения. Меня перевезли в Индию, где я жил несколько лет, а уж оттуда я попал в Россию. Документов, естественно, нет. Помогите, люди добрые, заработать на хлеб насущный. А чтобы не возникало вопросов по моей внешности перестал бриться. Говорят, борода старит. Посмотрим.

Понятно, что из всех швов моей истории торчали белые нитки, но ничего другого я сочинить не сумел. Голова пухнет от впечатлений, новой информации, передач радио, газетных статей, рассказов дяди Гоши. Кроме того, я вновь ощущаю зов коня. Властный, выворачивающий душу зов, понуждающий меня бросить все и чуть ли не пешком идти к далекому и загадочному пику Хан-Тенгри.

Я сопротивляюсь. Борюсь с властью коня, как могу. Хан-Тенгри ждал сотни лет — подождет еще. Прежде всего мне нужно увидеть маму. А для этого необходимы деньги, проклятые разноцветные фантики с двуглавым орлом.

Есть, совершенно точно есть человек, который мне поможет. Но именно к нему я идти не хочу. Не хочу, потому что элементарно боюсь. Человек этот — мой тренер по стрельбе Маратыч. Он разоблачит нелепую легенду про плен и международные организации в два счета. Правду же я рассказать не могу. Значит, пока Маратыч ничего обо мне знать не должен. И ребята из нашей команды — тоже. Даже Витёк.

Витёк, Витёк, верный мой приятель. Верный ли? Нефедов утверждал, что Витёк за деньги рассказывал профессору про меня. Делился информацией, как сейчас говорят. А может быть, Нефедов просто соврал? Как-то не вяжется у меня одно с другим: деньги и Витёк, веселый раздолбай с веснушками на носу. Вот он-то наверняка сумел бы что-то придумать. При условии, что никуда не уехал, жив-здоров и все такое. Сколько ему сейчас? Тридцать три?

И мне было бы столько же, не попади я в ловушку хроноспазма. Хотя кому я вру? Все началось гораздо раньше, в тот злополучный день, когда в купе поезда «Москва-Казань» я открыл шкатулку и вытащил на свет божий серебряного коня…

Три дня я живу у дяди Гоши. Три дня ищу работу и осваиваюсь в этом новом мире. Жадно слушаю радио, ловлю обрывки разговоров на улицах.

Народ активно занимается бизнесом. Я всегда думал, что если купить в одном месте товар за сто рублей, а в другом продать за двести — это спекуляция. Нет, оказывается — бизнес. Торгуют все. Улицы обсажены ларьками, как пеньки опятами. Поэтому и на работу требуются в основном продавцы, бухгалтеры, операторы каких-то ПК и менеджеры. Кто такие эти самые операторы и менеджеры, я тоже пока не разобрался. Но это явно не я.

Ни продавцом, ни бухгалтером устроиться не могу — нет документов. Да, собственно, никем не могу. Везде спрашивают паспорт. И еще обращают внимание на одежду. В старом дядигошином пальто, шапочке, подаренной еще дедом Чагой и махандских сапогах я действительно выгляжу подозрительно. Надежда найти работу тает с каждым днем. Что ж мне, ночью выходить на большую дорогу с кинжалом князя Атхи? Собственно, это тоже бессмысленно — теперь по ночам на улицах ни души.

Жизнь у дяди Гоши меня утомляет. К старику постоянно ходят всевозможные мятые личности, невеселая попойка идет и днем, и ночью. Я все время хочу есть. Даже не есть, а жрать. Мне снится мясо, жареное, вареное, тушеное… И пельмени. И пирожки. Запеченная в духовке курица, покрытая золотистой корочкой. Салат «Оливье». Котлеты. Голубцы. Селедка, заправленная растительным маслом и украшенная кружочками лука. Торт «Наполеон». Мама всегда пекла его на Новый год, по бабушкиному рецепту, пекла заранее и на Утки ставила в холодильник — чтобы коржи пропитались кремом.

Новый год уже совсем скоро, через пару недель. Боюсь, не то чтобы «Наполеон», а и пирожное «картошка» мне попробовать не удастся. С едой у дяди Гоши туго. Точнее, ее тут вовсе не водится. Дядя Гоша и его друзья питаются закуской и водкой Сыр, колбаса, вареные яйца, луковица, консервы — по местным меркам такой набор продуктов равноценен царскому застолью. Обычно же в ходу запивка — вода из-под крана и черствый хлеб.

Все дни похожи один на другой и заканчиваются одинаково — далеко за полночь принявший свою суточную дозу дядя Гоша начинает «рычать» на собутыльников. Те огрызаются. Не знаю, как эти ситуации разруливались до моего появления. Теперь все просто — я выхожу из своего чулана, беру особо буйного гостя за шиворот и отправляю в подъезд. Остальные обычно уходят сами.

За эти бессмысленные дни у меня было несколько видений из жизни Темуджина, но я плохо их запомнил. Какие-то бесконечные стычки, разборки с дальними и близкими родственниками, ссоры с Джамухой, потом и вовсе война с ним. В память врезалась сцена казни пленных после одной из битв — их заживо сварили в семидесяти котлах. Ну, и конечно, момент, когда Темуджина объявили царем царей, Чингисханом, подняв его на белом войлоке над восторженно ревущими нукерами.