Читать книгу - "Рыжая Соня и ловцы душ - Энтони Варенберг"

— А... а...— Девушка изумленно уставилась на чистый пергамент.— Я же сама их... Вот оно что! Записи не сохраняются! То, что имеет отношение к разгадке, нельзя передать следующему... путнику. Тропа зарастает раньше... Поняла!

— Чему ж тут радоваться? — поинтересовался кхитаец.

— Тому, что это были те самые слова. Иначе они бы не стерлись. Кровь Зверя... Что?.. Примерно так называют меруанскую смолу.

— Верно,— кивнул Ёно Ран.— До этого места на тропе дошел и Гинмар. Думай дальше.

— Ну почему ты не хочешь помочь мне? — не выдержала Соня.— Тебе же многое известно, а ты молчишь. За такую уйму лет в Риатеосе ты наверняка узнал что-то такое, что помогло бы закрыть эти проклятые Врата.

— Я и узнал. Поэтому позвал тебя, ту, которой такое дело под силу. Но я не имею права вмешиваться.

— А я, значит, имею.— Девушка смотрела на кхитайца почти гневно.

— Ты избрана.

— Избрана?..— переспросила она.

— В том-то и дело, Я это понял давно. Кошмар Риатеоса начался с женщины — женщина его и закончит.

— Наол на самом деле не был мужчиной?

— Я говорю о его матери. О той, которая произвела его на свет и сделала тем, чем он стал, пролив невинную кровь ради своей безумной цели. Он родился обреченным на зло. Зло, которое ты остановишь, ибо ты — та точка, в которой сошлось множество путей.

«Отлично,— подумала Соня,— я у них то "ключ", то некая "точка", но никто не желает мне хоть как-то помочь. Ладно, я спущусь вниз и сама узнаю, что от меня требуется. Если кому это и известно, то только ему. Зверю...»

* * *

— ...Но, Велда, это только начало. Они еще не знают, что не пройдет и двух лун, как вся Ианта будет в моих руках!

Тизар уже раз десять успел пересказать женщине, с которой проводил ночь, героическую историю своей ослепительной победы, всякий раз дополняя повествование новыми подробностями, однако его непомерное самодовольство, изрядно подогретое обильными возлияниями, требовало нового витка откровений. Взгляд красавицы, до сих пор несколько отстраненный и скучающий, сделался напряженным и пристальным, точно у почуявшей дичь собаки, но Тизар этого не заметил: уже спустя мгновение она вновь заключила его в страстные объятия и рассмеялась низким грудным смехом.

— Ты лучший мужчина и лучший любовник,— проворковала она,— поверь, уж я-то знаю толк в таких делах. Неудивительно, что удача сопутствует тебе — ведь она тоже женщина!

— А что, Велда,— он лениво перевернулся на бок и, подперев рукой голову, прищурившись посмотрел на нее,— это правда, будто ты когда-то путалась с Гинмаром?

— К чему нам говорить о нем? Что было, то прошло. Если честно, никаких невероятных воспоминаний о нем как о Мужчине у меня нет,— призналась та.— Брось, Тизар, ворошить забытое прошлое.

Он, размахнувшись, отвесил ей такую оплеуху, что из носа женщины потекла кровь.

— О чем хочу, о том и спрашиваю, и не смей мне указывать, шлюха! — прорычал Тизар. Его глаза налились кровью, а в углах рта выступила белая пена. Велда знала за ним это свойство — он страшно возбуждался при виде крови, особенно если был пьян, и его тянуло беспрестанно глумиться над всеми, кто оказывался поблизости. В данном случае над ней.

— О,— в экстазе воскликнула она,— как прекрасно все, что ты делаешь! Соблаговоли ударить меня еще раз, явив свою власть!

Намотав ее роскошные светлые волосы на внушительный кулак, Тизар притянул женщину к себе.

— А, испугалась?! Боишься меня, поганая шлюха?

Она полуприкрыла глаза, часто дыша и приоткрыв жаркий рот, готовая исполнить любую его прихоть.

— На колени,— Тизар швырнул ее на пол,— и изволь рассказать мне о том, кто я такой!

«Самый гнусный, самовлюбленный, ни на что не годный болван во всей Хайбории»,— думала Велда, униженно подползая к его ногам.

— Владыка и повелитель, герой и вождь, рождением которого небеса благословили землю Офира... чья красота затмевает солнце, смелость заставляет трепетать даже богов, а неприступная суровость повергает врагов в панический ужас и обращает в бегство. Меч твой разит без промаха, конь твой подобен огнедышащему дракону во гневе, все мужчины втайне завидуют тебе, а женщины мечтают о тебе одном! — страстно проговорила она, глядя ему в глаза.

Подобные излияния Тизар мог выслушивать часами, и Велда не уставала поражаться тому, каким нужно быть болваном, чтобы в самом деле верить всему тому, что она говорит, нуждаться в столь грубой лести. Если бы Тизар не занимал такой заметной роли в ее личных планах, она бы и не взглянула в его сторону. Но он был ей нужен. Он был ступенькой, услужливо подставленной судьбой для того, чтобы она смогла наконец взойти на самый верх. Тизар мог сколько угодно в прямом смысле вытирать об нее ноги, бить и унижать ее. Глупец, он не представлял себе даже в кошмарном сне ничего о той власти, которую она уже имеет над ним. И о той, которую благодаря ему получит.

Все-таки в этом смысле у них было кое-что общее. Слово «власть» опьяняло обоих сильнее самого крепкого вина. Когда-то Велда предполагала сделать своей «ступенькой вверх» Гинмара, товарища детских игр, который внезапно превратился в важную особу. Было время, он сам предлагал ей руку и сердце. Ему было тринадцать лет, а Велде пятнадцать, и она только посмеялась над ним.

— Зачем мне нищий?! Я и сама такая же,— с детской безоглядной прямотой и жестокостью заявила она.— Хочу красивый каменный дом, слуг, лошадей, драгоценности. Разве ты сможешь мне это дать?

— Я могу дать тебе весь мир,— грустно прошептал он, глядя на нее пристально и с любовью, но она оттолкнула его и убежала, смеясь.

Как же Велда пожалела о своем поступке, когда Гинмар оказался сыном Магистра Итана! Правда, у нее тогда уже был богатый покровитель, сделавший девушку своей дорогой игрушкой. Она еще надеялась, что Гинмар объявит ее своей женой и введет в Риатеос как госпожу. Велда начала встречаться с Гинмаром, но дальше постели не продвинулась. А когда объявили о свадьбе, Велду охватило такое бешенство, что она едва не прикончила его накануне этой свадьбы. Но ей помешали. А потом Гинмар просто вычеркнул ее из своей жизни, не объяснив причин.

Нет, она его никогда не любила. Вот только иногда ей снились венки из пыльных, высушенных зноем цветов, что плел для нее нескладный худенький мальчик с огромными глазами, мальчик, который умел быть таким нежным и преданным... И тогда Велда просыпалась в слезах.

Мальчик давно вырос, превратившись в статного сильного красавца, знатного и богатого, мужественного и благородного. Но ей больше не было места в его судьбе.

Те венки давно увяли, высохли и рассыпались в прах. А бриллиантовые диадемы могли сверкать вечно, но, увы, они не согревали сердце нежным теплом желтых шестилистников.

...Тизар, храпя, как загнанный конь, наконец отвалился от нее и прекратил терзать ее тело, успев оставить на мраморно-белой коже столько синяков, укусов и царапин, что Велда с неудовольствием подумала, каким же образом ей удастся скрыть следы нынешней бурно проведенной ночи от Монторна; впрочем, она быстро утешилась, вспомнив, что тот предпочитает благословенную темноту мерцанию сотен свечей.