Читать книгу - "Путешествие на восток - Кирилл Клеванский"

— Я убила ее, я убила ее, я убила ее, — все шептала трясущаяся Мия.

Я подошел к ней и легко пережал артерию на шее. Спустя пару секунд смуглянка обвисла у меня на руках. Бесчувственное тело я отнес в повозку и накрыл одеялом. Обморок, переходящий в сон, куда лучший собеседник и психолог, чем я. Сейчас же мне предстояла работа, на которую девушке не стоит смотреть. Да чего там, на это вообще никому не стоит смотреть, но куда денешься.

Сперва я подошел к стреноженной лошади Арта. Конь ржал, брыкался и не давался в руки. Но я все же сумел успокоить животное. Потом примотал к ногам Артуа веревку, накинул на луку седла коняшки и дал смачного шлепка по крупу. Зверюга вскинулась и галопом умчалась куда-то на юг, волоча за собой мертвое тело. Такую же процедуру я повторил с Лукой и правой половиной тела Марка.

Нет, я не сумасшедший, просто ночью запах крови и пока еще теплых тел привлечет не одну тварь. И если они пойдут по следу, то пусть уж ищут живую лошадь и мертвечину, чем двух живых людей, то бишь нас. Правда, оставалась самая неприятная часть работы. Я подошел к кобыле Кали. Она даже не брыкалась, лишь фыркала и грустно смотрела на меня своими огромными глазами.

— Хей! — Я погладил ее по морде. — Успокойся, это будет быстро.

Лошадь легонько боднула меня, а спустя мгновение рухнула с пробитым черепом. К мертвому животному я подтащил тело Кали. Признаюсь вам, размозженная голова — не самый приятный вид, и вряд ли я сегодня смогу нормально поужинать. Но и это было еще не все. Я же вам не сказал, но предварительно я снял с трупов сапоги, штаны и все оружие. Теперь же, вооружившись бастардом Марка, я расчленил тело Кали. И нет, я не сошел сума. Ночное пиршество нужно затянуть на как можно больший срок, поэтому уже спустя минуту я раскидал руки и ноги трупа по всей окрестности на такое расстояние, на какое хватило сил.

После этого я срезал хвост мертвой лошади и обвязал его вокруг длинной палки. Щелкнуло огниво, и палка задымилась. Это собьет тварей с нашего следа. Стянув рваную окровавленную рубаху, я сменил ее на новую, а потом натянул свежую куртку. Одежду и сталь, добытые в бою, я свернул в тюки и закинул на телегу. После чего положил на землю все деньги, что были у охотников, и попросил Харту уберечь нас от каргамонта. В богов я по-прежнему не верю, но вдруг сработает. После этого я смыл кровь, перетянул кровоточащие раны рваной тканью и забрался на козлы. Нужно как можно дальше и как можно быстрее убраться отсюда.

К вечеру мы остановились на холме. Девушка все еще спала тревожным сном. Она то и дело вздрагивала и что-то бормотала. Я пока не спешил ее будить. Соорудив костер, первым делом стал натачивать сабли. Многие наивно полагают, что надо сразу осматривать раны, и так поступают почти все, но только не наемник. Наемник разумно полагает, что в любой момент ему придется с кем-нибудь скрестить клинки, вырывая из цепких когтей бездны свое право на жизнь. Поэтому, чем врачевать пустячные раны, лучше держать сталь наточенной и начищенной. Медленно скользил точильный камень по серебристой стали, сверкающей в оранжевых отсветах костра. Сейчас младшее Лунное Перо, как я назвал свои сабли, походило на осколок багровой луны, предвестницы войн и катастроф. И лишь мерный свистящий скрежет напоминал мне о том, что я держу в руках не кусочек ночного неба, а обычный клинок. За спиной раздался скрип рессор и гулкий толчок. Я не стал оборачиваться.

— Дай посмотрю, — прошептала Мия, и мне пришлось подчиниться.

Я неохотно стянул с себя рубашку, а девушка цепкими пальцами быстро содрала присохший кусок ткани.

— Вот не можешь ты аккуратно, — еле слышно проговорила она.

Быстренько достав из своего мешка костяную иглу и нитки, смуглянка оросила рану на животе травяным настоем, а потом, накалив иглу, начала работу. Стежок, еще стежок — и лишь глухие отсветы боли на задворках сознания. А вместе с ними далекие, блеклые воспоминания о мальгромском чердаке и приглушенном человеческом вое. Ужасный шрам на боку заныл. Но спустя пару минут дело было сделано, и меня обвязали смоченной в том же растворе тряпкой.

— Руку, — потребовала Мия.

Я, опять не сопротивляясь, протянул пострадавшую конечность. Леди критично осмотрела пустячную царапину, печально вздохнула и стала ее промывать. После того как с вопросами целостности моей шкурки было покончено, мы сели у слабенького костерка. Я продолжил точить оружие, а Лиамия вглядывалась в демонскую пляску языков пламени. На небе уже сияли звезды, а там, в ночи, я будто слышал приглушенное чавканье. Я буквально ощущал, как чьи-то острые зубы разрывают уже почти остывшую плоть. Почти осязаемо было вязкое, гнилостное дыхание темных тварей, пришедших на трапезу. И от этого становилось страшно. Я точно знал, что сегодня сон мой будет рваным, как роба монаха, покинувшего монастырь, чтобы нести свет в далекие земли.

— Ты многих убил? — скорее утверждала, чем спрашивала моя спутница.

Закутавшись в плед и подогнув колени к груди, она напоминала скорее испуганную девочку, которую чуть не покусала собака.

— Сравнительно, — пожал плечами я.

— Сравнительно? — переспросила она.

— Да, — кивнул я. — Если сравнивать меня с крестьянином, никогда меча не видевшим, то да, много. А если с моим старым другом Тистом, который ушел в отставку, имея на своем счету почти полтысячи, то нет.

Трещали ветки в костре. Я все ждал, когда в обманной близости затянут свою трель цикады. Но музыка все не приходила и не приходила. Даже она опасалась проклятых земель. И лишь далекое завывание ветра говорило о том, что ты все еще на Ангадоре, а не в мире мертвых, где стоит очередь на перерождение.

— Сколько?

Я невольно поморщился и посмотрел на наемническую татуировку, скрытую под извечной повязкой:

— Пятьдесят шесть.

Лиамия вздрогнула. И вновь мы погрузились в тишину. Мерно скрипела сталь под давлением точильного камня. Все тоньше и тоньше становилась кромка лезвия, способного рассечь волос на ветру. Если, конечно, у обладателя хватит навыка. У меня хватало.

— Мне страшно, — прошептала она. — Я не могу уснуть. Все слышу ее вскрик и вижу, как падает камень на голову.

Я не знал, что ответить, и поэтому продолжал рутинную работу, которая, впрочем, своей простотой доставляла немало удовольствия. Даже скорее умиротворяла.

— Я поступила плохо? — Мия наконец повернулась ко мне лицом, и в ее зеленых глазах я увидел пустоту и смятение.

— Ты действительно хочешь, чтобы на этот вопрос ответил я?

— Мне больше не у кого спросить, — горько усмехнулась она, окидывая взглядом черную долину.

А та, как живая, тянула к нам свои щупальца и норовила поглубже проникнуть в самую душу, вырвать из нее кусок и утянуть куда-то в провал нереальности.

— Не знаю, — выдохнул я, убирая короткую саблю и доставая длинную. — У каждого свои ответы на такие вопросы.

— А какие твои?