Читать книгу - "Темный мир. Равновесие - Марина и Сергей Дяченко"

– Ле-ебедева, вставай! Пора мне проситься в другую комнату, ты меня забодала своими выходками… Лебедева, ты идешь на первую пару или нет?

Шлепанье босых ног, грохот свалившихся книг, Настины ругательства вполголоса.

– Слушай, а с этой посылкой что делать? Которая от Михаила Васильева? Алло, ты слышишь?

Она стояла над моей кроватью с картонным ящиком в руках.

– Если хочешь, можешь открыть…

Я чуть было не добавила «и взять себе», но вовремя прикусила язык.

Настя поддела ножницами картонный клапан. Разрезала прозрачную липкую ленту. Откинула крышку, вытащила сверток, сбросила упаковочную бумагу:

– Ничего так, у мальчика есть вкус…

В руках у нее был стеклянный заварочный чайник с тонким носиком. Я нахмурилась; как я ни была в то утро расслаблена и измотана, но интуиция, вкупе со способностью размышлять, оставили меня не до конца. Я смотрела на Настю и понимала, что пазл не складывается: с какой радости Мише присылать мне курьерской почтой чайник?

– Посмотри, какая прелесть, – Настя протянула мне чайник. – С розочками…

Я протянула руки и взяла подарок. Поразилась, какой он увесистый при кажущейся ажурной легкости…

И вдруг по тонким стенкам побежали трещины. Крохотные, паутинные, они брали начало от моих пальцев, точнее от отпечатков моих пальцев на стекле.

Это было как мгновенная изморозь, как цветение вишневого сада в ускоренном режиме. Это было очень красиво и очень быстро: прозрачный чайник побелел, помутнел и рассыпался миллионом крохотных осколков.

Не могу привести здесь слова, которыми отреагировала на событие Настя, но я была с ней в целом совершенно согласна.

* * *

Возле входа в наш корпус стоял блестящий мотоцикл. Рядом сидел Сэм с блестящим шлемом в руках. Мне показалось, что я переживаю День сурка.

– Привет, – Сэм улыбался. – Как погостила на даче?

– Плохо, – призналась я честно. – Из еды только макароны, из компании только мыши, и от французского коньяка они по-хамски отказались.

Сэм расхохотался. Я подхватила его смех, и так мы ржали без причины на глазах у сотни свидетелей, причем с каждой секундой мне делалось веселее, спокойнее и легче.

– Скажите, мадемуазель, – начал Сэм игриво, – а как бы вы посмотрели…

Под ногами у меня захрустело стекло. Я стояла на груде осколков прямо посреди дороги – осколки были мелкие, противные, как будто здесь расколотили молотком целый ящик стеклотары. Как я умудрилась их не заметить?

– Упс, – сказал Сэм.

Я подняла ногу. Моя подошва была похожа на спину стеклянного ежа: осколки воткнулись острыми уголками и, казалось, вот-вот пробьют насквозь.

– Мадемуазель, разрешите вам помочь? – Сэм ни на секунду не вышел из образа. Подхватил меня под мышки, со странной легкостью поднял, я почувствовала ребрами тепло его ладоней. Он аккуратно усадил меня на седло мотоцикла, снял туфлю с моей правой ноги и принялся осторожно выцарапывать осколки.

Любопытные толпились вокруг, только что на руки не прыгали.

– Ваш заказ, мэ-эм!

Он надел мне туфлю на ногу. На секунду задержался, касаясь кончиками пальцев моей щиколотки…

– Я перезвоню?

– Буду ждать.

Как здорово вернуться к жизни. Как хорошо жить. Какое счастье.

* * *

Я опоздала. Готовилась просить прощения. Надеялась, что меня все-таки пустят на занятия.

Торопясь по коридору, я не смотрела под ноги. Хрясь!

Снова груда зеленоватого бутылочного стекла. Странно, бутылка обычно не разлетается на такие мелкие осколки. На такие противные, опасные, очень острые… и снова – прямо под ногами. Как могло случиться, что я их не заметила?

Ступая, как мишка косолапый, на внешнюю сторону стопы, я отбрела на несколько шагов. Обернулась на осколки. Невесть отчего у меня сильно заныло сердце.

Я поймала в кулак свой амулет. Стиснула, зажмурилась, открыла глаза… И увидела, что стекло на полу обильно спрыснуто кровью.

Трясущейся рукой я долго не могла найти пудреницу. Потом долго не могла открыть.

– Ну вы поглядите на нее – пара давно уже идет, а она тут прихорашивается! – донесся насмешливый голос от аудитории.

Я смотрела на себя, сжав в кулаке амулет. Знак Тени был выжжен у меня на виске, глаза подернуты мутной пленкой, будто огромными бельмами, от ноздрей по губам ползли первые розовые капли.