Читать книгу - "Схаас - Игорь Мерцалов"

Это было предчувствие, а Истер им доверяла.

И вот еще чужак. Такие загадочные чужаки ни с того ни с сего не появляются и просто так не уходят. Все, что ей было о нем известно, говорило: он необычный человек. То есть как раз такой, который может оказаться самым опасным.

Во всяком случае, он точно не юродивый, как вбила себе в голову старуха, забыв, что Изабелла, может, и дурочка, но не законченная. Чутье на людей у кареглазой невесты Длинного Лука было отменное. С тех пор когда туманы юности начали развеиваться в ее хорошенькой головке, она достаточно четко сориентировалась в обстановке, верно судя об окружающих. С абы каким чужаком, тем паче с юродивым, она бы не пошла.

Не следовало забывать и о той трепке, которую чужак задал Длинному Луку и его ребятам. И о его встречах с нечистью, после которой уцелевшие чудовища трепетали от ужаса.

Если просто предположить, что этот тип, кем бы там ни был, способен справиться с трехглавым Змеем… Да, верится в это с трудом, но Истер знала, что предполагать всегда надо самое худшее. Если чужак достаточно силен, если он узнает, что некие сокровища должны попасть в замок, если, еще хуже, он знает, что эти сокровища наделены огромной магической силой… Тогда расклад получается ужасный. Сбудься хоть одно из этих «если» — и на замыслах юной ведьмы можно ставить крест. Медлить нельзя. На магию надеяться нечего, что-что, а защищать своих людей от чар граф умеет, даже тщательно продуманная атака старухи встретила неожиданно мощный отпор. Следует опередить противника.

— Подожди-ка, — сказала она духу, подошла к столу и вернулась, держа в руке обнаженный меч. Глаза духа округлились от ужаса. — Ты знаешь, что это такое? Вижу, догадываешься. Я заклинаю тебя своей волей и угрозой Цепенящего Жала, а также прочим доспехом старого Рота. Ты и твое племя будете служить мне. И если вы меня ослушаетесь… ты понимаешь, что произойдет. Конечно, ты не самая достойная пища, но Кровопийца уже давно и сильно проголодался. Ты меня понял?

— Да…

— Не слышу!

— Да, госпожа.

— Иди и следи за замком, зорко следи. Если кто-нибудь покинет Рэдхэндхолл, лети ко мне и повей холодом в левый висок. А если куда-то отправится чужак — в оба виска. Смотри не оплошай. Иди!

Дух испарился, а Истер, еще раз взглянув на туманное изображение замка, бросила в котел щепотку нужного порошка и развеяла колдовство. После этого вернула Кровопийцу в ножны и улыбнулась, глядя на разложенный на столе доспех. Сердце ее полнилось радостным трепетом.

С тех пор как старые силы оставили мир, на свете едва ли осталось более мощное оружие.

Когда что-то рушится, нужно быть очень внимательным при осмотре обломков. Почти всегда можно уйти с пепелища, пряча под плащом что-нибудь ценное… Истер хотелось смеяться.

Тщательно спрятав доспех Рота, она бросила ведьмино тряпье в очаг, выбила затычки из окошек под потолком, чтобы дом проветрился, и ушла, замкнув дверь загодя приготовленным заклятием.

Длинного Лука она нашла на площади перед дворцом, где толпились большей частью хорошо вооруженные всадники и пешие воины. Вечер еще не наступил, а нехитрые уловки уже сделали свое дело: Зеленая Вольница извергла из недр своих приличное (хотя бы по размерам) войско. Вожаки разбойных шаек по старой памяти, как в дни правления Висельника, работали на совесть. Правда, с самыми разными чувствами, которые юной ведьме не составляло труда прочитать на лицах. Одни надеялись на возвращение старых добрых времен, другие злились от нежелания расставаться с мирной жизнью и рисковать головой ради фантазий Длинного Лука. Были и равнодушные, не верившие в него и его жажду деятельности, и осторожные, которые делали свое дело, как бы приговаривая: посмотрим, что из этого получится, а уйти в сторонку никогда не поздно. Но Истер сосредоточила внимание на вторых — от них, озлобленных, чувствовала она, исходит угроза. Устроившись у крыльца, так, чтобы остаться незамеченной, она принялась наблюдать, как Длинный Лук принимает этот удивительный военный парад.

Некоронованное величество радовался, как ребенок. Слухи и домыслы о сокровищах (которые по-прежнему стояли открытые и почти нетронутые) так или иначе привели людей к мысли, что игра стоит свеч, и на призыв откликнулись многие. Видя, что они не одиноки, воины еще больше ободрялись и начинали задирать носы. Особенно те, кто с удовольствием вспоминал веселую жизнь при Висельнике, — они быстро оказались в центре внимания и уже вовсю травили байки, окруженные парнями помоложе, из которых многие разбойной жизни вообще никогда не вели и принадлежали к семьям, по разным причинам когда-либо покинувшим родные места и ушедшим в глушь, подальше от феодалов.

Вожаки шаек, уже именуемые генералами, поспешно распределяли «новобранцев» по отрядам и отправляли пред ясны очи вождя Вольницы, подле которого стоял сотрясаемый верноподданническим экстазом Череп и давал пояснения:

— Лучники Роджера! Всегда можете положиться на них, ваше величество, ибо означенный, прославленный еще в правление вашего досточтимого батюшки, господина Висельника, генерал оного никогда не опускался до того, чтобы принять под свое крыло человека, не способного повторить подвиг Ноттингемского Стрелка, расщепившего стрелу своего соперника. Сии люди есть те немногие в нашем грешном мире, чей талант во владении упомянутым беспристрастно очевидным орудием смертоубийства хоть в какой-то мере имеет неоспоримую и достойную честь иметь быть наличествующим, и, так сказать, имеющим быть в некотором, хотя и достаточно и даже избыточно для вашей репутации отдаленном, и, если судить объективно, в некотором, неупомянутом пока еще смысле субъективном соседстве с вашим многократно доказанным, не подлежащим и безмерно отдаленному намеку на сомнение талантом, о коем я могу, ежели на то будет ваша королевская воля, нелицеприятно выразиться исключительно в восхитительных интонациях, ибо он, поименованный выше талант ваш, есть, пользуясь словами Платона, res judicata[1]и я бы осмелился выразиться, res nullius[2]. В общем, sapienti sat[3]…

В итоге получалось, что поток вдохновленных людей намного опережал мутный и явно принадлежащий к категории res nullius поток его речи, так что Черепу приходилось прерывать один рассказ и начинать другой. Это, однако, нисколько не смущало Длинного Лука, которому было вполне достаточно наличия рядом такого просвещенного верноподданного. Из всего слововорота он выуживал только то, что ему было нужно: имя командира и «профиль подразделения»:

— Люди Дика Бычьего Глаза, лучшие ползуны, незаменимы, когда надо вырезать вражеских часовых.

— Рубаки Гуччо… мастера стремительных атак на опешившего противника…

— Конокрады Гилба… ну давайте назовем их шпионами и непревзойденными соглядатаями!

Истер невольно напряглась, когда увидела, что Гилб, Гуччо и Бычий Глаз, оставив отряды, собрались вместе и начали что-то негромко, с оглядкой, но оживленно обсуждать. Она оставила пост и, по привычке надвинув на лицо капюшон летнего плаща, скользнула сквозь толпу. Она умела оставаться незаметной — и в тишине, и среди толпы с равным успехом. То, что простые люди называли колдовской уловкой и отводом глаз, для нее было естественным навыком.