Читать книгу - "Магистр - Валерий Большаков"

– Вперёд! – взревел Инегельд. – Готовь крюки! Никого не оставлять в живых! Всех – к рыбам!

Семь лодий, вспенив воду в развороте, набросились на галеры, уже поломавшие свой ровный строй. «Пардусу» достался «Святитель Николай», вместительная посудина на двести человек – и ни одного раба на вёслах. Гребли и бились вольные солидарии – бились за наличные, бились за жизнь – свою и тех, кто остался в Неаполе.

«Святитель Николай» успел развернуться, и «Пардус» сошёлся с галерой борт к борту. Полетели, разворачиваясь, крюки на цепях, впиваясь в трещавший фальшборт, стягивая два корабля в одно поле боя. Десятки галерных вёсел задрались вверх, чтобы не поломаться, и варяги использовали их как абордажные мостики, с воем и рёвом кинувшись на палубу «Святителя Николая».

Первыми перепрыгнули Боевой Клык и Малютка Свен. Оба держали в руках по две секиры. Инегельд с разбегу втесал топор в грудину мощному усатому солидарию. Справа занёсся меч – князь подставил вторую секиру, лезвие ее скользнуло по клинку, срубая врагу кисть. Хороший пинок, и воющий неаполитанец слетел за борт.

Малютка Свен едва не попал под меч. Успев откинуться назад, он пропустил сверкнувшую сталь, маятником качнулся обратно и ударил секирой снизу. Готов!

Меч лёгок, его можно удержать в крайней точке выпада – и тут же нанести удар, а вот боевые топоры весьма увесисты, их «ведёт» на замахе. Секиру нужно разогнать или погасить набранную ею силу инерции и лишь потом ударить. Поэтому бойцам приходится постоянно «играть» топорами, описывая лезвиями восьмерки и дуги, – так легче орудовать этим страшным оружием, раскалывающим щиты и черепа.

– Всем кровь пущу! – ревел Малютка Свен, маша топорами направо и налево, круша врагов, как сухие чурки. «Малышок» счастливо ухмылялся, с головы до ног забрызганный кровью.

Олег особо не спешил броситься в гущу схватки, он высматривал слабые и сильные места, заодно приглядывая за соседними галерами. «Финист» и «Вий» справа сцепились с шестью или семью вражескими кораблями, и рубка там шла сумасшедшая, а «Семаргл» слева отвлёк на себя сразу четыре галеры.

– Пончик! – крикнул Сухов. – Всех раненых – в шатёр!

Александр, волокущий подстреленного Улеба Вепря, поднял голову и кивнул понятливо – шатёр на корме лодьи мог спасти хотя бы от стрел – покрывавшая его буйволиная кожа ссохлась и задубела до твёрдости крепкой доски.

А тут и Олег определился. Корма «Святителя Николая» медленно, но неуклонно очищалась от врага – шеренга варягов наступала на шеренгу неаполитанцев, мечи и секиры то и дело блистали на солнце, работая на убыль живой силы противника. А вот ближе к носу ситуация была куда тревожней – больше полусотни неапольцев окружили десяток варягов и наседали, стараясь пробиться за щиты и мечи.

Сухов обернулся на последний резерв – десяток аланов Исавара, сына Ситая из Фуста, ждал его приказа, потрясая кривыми мечами.

– Поможем нашим! – гаркнул магистр. – За мной!

Аланы радостно взревели и кинулись следом за Олегом на палубу галеры.

Сухов запрыгал, отталкиваясь то от твёрдой скамьи, то от мягкого тела убитого гребца, и с ходу наколол спину солидария, наседавшего на Боевого Клыка и усердно при этом ухавшего. Выдернув спафион, окрашенный дымившейся кровью, Олег мигом подрубил бочину неаполитанца в шлеме с султаном, а тут и аланы подоспели, навалились дружно.

– Ух и нарубили мы мяса! – проорал Клык, сжимая секиру двумя руками. – Ух и намололи!

Тудор, бившийся спина к спине с отцом, лишь осклабился, вовсю орудуя мечом.

– Где секиру потерял? – крикнул Олег, рассекая живот неаполитанцу без лат, но в богатом шлеме.

Придерживая руками вывалившиеся кишки и пуча глаза, солидарий кувыркнулся в море.

– А вона!

Клык, наступив ногой на щит, в котором застряла секира, выдернул ее и указал полукруглым лезвием на соседнюю галеру. Там, обвиснув на рулевом весле, покоился кормщик. Из спины у него торчал топор, всаженный по самый обух.

Отбив щитом выпад слева, Сухов пронзил мечом неаполитанца, бледного до синевы, а обратным движением разрубил горло еще одному желающему стать кормом для рыб. И опустил меч – некого стало убивать. Варяги очистили палубу «Святителя Николая» от доброй половины солидариев, а остальные поспрыгивали в воду, уберегая жизни от ярости неистовых северян.

– Чистим дальше! – протрубил Боевой Клык.

Малютка Свен разбежался и прыгнул, занося секиры, на палубу соседней галеры, «Морского тигра», спешившей на помощь своим. Солидарии взревели, задирая копья, но Свен был не новичок, заработал как мельница смерти – секиры его так и летали, разрубая кости, разбрызгивая кровь.

Таран «Морского тигра», нацеленный на лодью, промахнулся, вошёл с грохотом и треском в скулу «Святителю Николаю».

Варяги повалили на палубу следующей галеры – уже отведавшие крови, но жажды убийства пока не утолившие. Они ломили, не замечая стрел, пронзавших руки, застревавших в боках.

Боевой Клык без устали кроил секирой, Ивор Пожиратель Смерти бился двумя мечами, Алк Ворон орудовал своим любимым копьём – на коротком древке, но с длинным наконечником, походившим на обоюдоострый клинок. Альф Убийца был невозмутим – сеял смерть, держа в одной руке меч, а в другой кинжал, и лишь изредка улыбался, когда умертвие удавалось достойным великого умельца. Стегги Метатель Колец бешено отбивался от наскоков сразу двух солидариев, удерживая равновесие на кромке фальшборта. Турберн Железнобокий экономил силы – увёртывался, отбивал вражеский клинок, отступал – и вдруг наносил молниеносный удар, поражая сразу и насмерть. Хурта Славинский потерял меч, но не растерялся – отмахивался обломком весла, как дубинкой, обращаться с которой был мастер. Фудри Москвич беспрестанно ругался, обрушивая на соперника поток самой чёрной и гнусной брани, и лишь изредка делал паузы – когда убивал одного солидария и переходил к следующему. Олав Лесоруб… Большеухий Актеву… Алдан Засоня… Асмолд Белая Сова… Вся дружина сражалась на своих и чужих кораблях, изничтожая врага всеми способами. И враг дрогнул. Не помогло неаполитанцам их численное превосходство – варяжская дружина на семи лодьях уже очистила десять галер и продолжала нести смерть еще на пяти палубах. И подданные герцога Неаполитанского стали отходить – полтора десятка низкосидящих кораблей вовсю работали вёслами, бросая товарищей на милость победителя. Но варяги не ведали милости…

Под занавес в бой вступили венецианцы – лучники с санданумов, выстроившихся в линию, взялись обстреливать галеры, уходившие к Неаполю.

Витале Ипато, возбуждённый и встрепанный, оказался на палубе «Пардуса» одновременно с Олегом, покинувшим «Морского тигра», – на галере остались одни «гасильщики», добивавшие раненых неаполитанцев, снимавшие с них доспехи и собиравшие оружие.

– У меня хорошие стрелки! – сказал Ипато. – Они привычны к мощным степным лукам и немного «проводят» неаполитанцев.

– Спасибо, Витале, – бросил Сухов и тут же прикрыл преордината щитом, отлавливая меткую стрелу, едва не лишившую дожа его верного слуги.