Читать книгу - "Магия восстает - Илона Эндрюс"

— Одинаковые виды.

— Разве разная ДНК не влияет на процесс?

— Влияет, но не дает столь драматичной реакции. — Дулиттл подался вперед. — Мы проверили кровь мужчины, которого ты убила, против всех образцов. Каждый из них дал реакцию.

— Даже рысь и лев?

Дулиттл кивнул.

— Как бы сильно это существо не походило на кошку, оно ей не является. Или является, но его ДНК значительно отличается от рыси или льва.

— Каковы тогда наши дальнейшие действия?

— Попробуем добыть как можно больше образцов, — сказал Дулиттл.

Это может оказаться проблематичным. Я даже представила, как подхожу к Волкодавам или Belve Ravennati и говорю: «Привет! Мы подозреваем, что кто-то из вас может оказаться ужасным монстром. Дадите нам образец крови?»

Ну, да. Они прямо побегут сдавать кровь, обгоняя друг друга.

— Я могу завязать драку, — предложил Дерек. — Получить кровь таким способом.

— Никаких драк. Мы ничего не начинаем, мы лишь реагируем в ответ.

— Именно это я и сказал. — Дулиттл строго посмотрел на Дерека. — Еще, Кейт, если ты встретишь второй экземпляр, постарайся сохранить его живым до моего прибытия.

Ха-ха.

— Я очень постараюсь, Док. Теперь моя очередь. — Я открыла Библию и показала ему отрывок от Даниила. Дулиттл прочитал текст, поднял очки на лоб и просмотрел еще раз.

— Я читал Библию сотни раз. Не помню, чтобы читал это.

— Вы просто не заостряли внимание.

Дерек подошел и тоже прочитал отрывок.

Я вкратце напомнила им историю Даниила.

— Чудовища из снов Даниила часто интерпретируются как враждебные царства — в данном случае Вавилон, который в итоге утратил свою славу. Но если воспринимать все буквально, это может означать оборотня.

— Разве в Вавилоне существовали крылатые кошки? — спросил Дулиттл.

— Единственное существо, близкое по описанию — это ламассу, — ответила я ему. — Ламассу служили стражами древней Ассирии. Сейчас на территории Ассирии располагаются четыре современных государства: юг Турции, запад Ирана, север Ирака и Сирии. Ассирийцы любили воевать. Они воевали с Вавилоном, Египтом, и вообще со всеми государствами древней Месопотамии, которые могли завоевать, на протяжении двухсот лет. Около шестисотого года до нашей эры вавилонцы, киммерийцы и скифы — все нации, которые платили дань Ассирии — наконец-то объединились и уничтожили ее. Сохранилось не так много записей об ассирийцах. После них остались разрушенные города и каменные рельефы с забавными изображениями, как пронзают целую деревню пленных людей или катаются на колесницах, охотясь на львов.

— Забавные люди древние ассирийцы, — произнес Дерек. — Охотились, пели, танцевали, пронзали людей.

Шутка. Наконец-то.

— Что-то вроде того. Еще они создали ламассу — массивные каменные статуи, которые охраняли городские ворота и входы в ассирийские дворцы.

Я открыла Альманах и показала изображение огромной статуи.

— Бородатое человеческое лицо, тело льва или быка, и крылья.

— А почему пять ног? — спросил Дулиттл.

— Такая концепция: спереди кажется, что ламассу спокойно стоит, а сбоку — что идет. Самое интересное в том, что территориально Ассирия не так далеко отсюда, около тысячи миль на юго-запад по полету птицы. По земле это будут тысячи миль гор и ужасных дорог, но в плане расположения государств древняя Ассирия и древняя Колхида были почти соседями.

Дерек нахмурился, глядя на картинку.

— Но у них человеческое лицо, — заметил Эдуардо. — И нет чешуи.

Я кивнула.

— В этом-то и проблема. Еще есть десятки теорий о том, кого и что олицетворяют собой ламассу, но нигде не говорится, что они злые или что они едят людей. Они представляются добрыми стражами. Люди находили амулеты с ламассу и защитные заклинания на них, а современные ассирийцы до сих пор вешают изображения ламассу в своих домах.

Дулиттл внимательно посмотрел на картинку.

— Изображение существа с пятью ногами демонстрирует осмысление, а не наблюдение.

— Что значит осмысление?

— Они не следовали природным основам и не делали только то, что видят, — ответил Дулиттл. — Они понимали разницу между восприятием и реальностью, и изображали концепцию, а не просто копию того, что было перед глазами.

Дулиттл взял ручку, бумагу и начал рисовать.

— Когда мы рождаемся, мы начинаем с конкретного мышления. Мы воспринимает только то, что видим и слышим.

Он показал нам свой рисунок, где голубь поднимается вверх над раздавленной клеткой.

— Что вы видите?

— Птица улетает от сломанной клетки, — ответил Дерек.

— И что это символизирует?

— Свободу, — сказала я.

— Что еще?

— Побег, — сказал Эдуардо.

Дулиттл повернулся к Дереку.

— Уход из безопасного места, чтобы стать чем-то большим, — сказал Дерек. — Птица знает только клетку, а небо представляет собой то, что ей хочется сделать, даже если это рискованно.

— Ага! — Дулиттл поднял указательный палец. — Все это примеры абстрактного мышления. Вся наша культура основана на том, что одна концепция может иметь множество интерпретаций. Мы активно поощряем развитие этого навыка, так как он помогает нам решать наши проблемы разными способами. По-видимому, древние ассирийцы делали так же. Смотря на ламассу, мы должны думать не только о том, какие они, но и что они олицетворяют. Мы не можем просто принять изображение за чистую монету.

И вопрос на миллион: что может олицетворять чешуйчатый бык с человеческим лицом и крыльями?

Раздался стук в дверь, и в комнату вошли Андреа и Рафаэль. Кира зашла следом за ними и подмигнула Эдуардо.

— Хватит уже, — сказал ей Эдуардо.

Я наклонилась к Дулиттлу.

— Что, по-вашему, они олицетворяют?

— Дай мне подумать над этим, — ответил он.

Последним пришел Барабас. Не хватало Кэррана и Мэхона, а также Тетушки Би и Джорджи, которые охраняли Десандру. И так сойдет.

— Десандра не очень хорошо реагирует на мужчин, — сказала я. — Поэтому рядом всегда должна быть женщина. Я считаю, что нужно распределиться на три смены по два человека в каждой. С полуночи до восьми, с восьми до четырех, и с четырех до полуночи. Добровольцы есть?

Рафаэль поднял руку.

— Мы возьмем с восьми до четырех.

— Я могу взять с четырех до полуночи, но мне нужен напарник.

Дерек поднял руку. Прекрасно.

— Я возьму с полуночи до восьми, — сказала Кира. — Я не против спать в ее комнатах, и мы поговорили вчера с Джорджи. Мы сработаемся вместе.