Читать книгу - "Одинокая блондинка желает познакомиться, или Бойтесь сбывшихся желаний! - Юлия Славачевская"

Кавказ, Тарибана, Чэмэн, Гурджаани,

Гиссар, Ахашени, Улыбка, Далляр,

Дербент, Саперави, Агдам, Мукузани,

Чашма, Копетдаг, Аштарак, Солнцедар.

Цицка, Иверия, Белое крепкое,

Волжские зори, Сафеди, Памир,

Аист, Тринадцатый, Красное крепкое,

Лидия, Псоу, Гадрут, Кюрдамир.

Гетап, Золотистый, Анапа, Колхети,

Фархад, Акстафа, Шемаха, Айгешат,

Лыхны, Марабда, Изабелла, Гарети,

Кизляр, Хванчкара, Мадраса, Жасорат.

Сахра, Аджалеши, Чумай, Ркацители,

Хирса, Цинандали, Кокур, Хиндогны,

Виорика, Твиши, Кодрянка, Кварели,

Тайфи, Карабах, Карданахи, Апсны[9].

Солировала я, а мой тонконогий побратим подпевал «Фляф!» и салютовал языком, изредка предлагая на закусон мелких и крупных насекомых. Мне подобных деликатесов пробовать не приходилось, и я стеснительно отказывалась от подношений. Остальные участники родео сильно негодовали и ужасно завидовали нашему единению. На такое подлое отношение мы совместно с Фу-Фу показали им языки (у него был длиннее. Гигант! Завидую и горжусь!) и отомстили стильной финальной арией:

Свет! Озарил мою больную душу.

Нет! Твой покой я страстью не нарушу.

Бред, полночный бред терзает голову опять:

Стопарик водки, я посмел тебя желать!

Зеленым змием, словно бесом, одержим,

Похмелье жуткое мою сгубило жизнь,

И даже утром мне не обрести покой,

Я в вытрезвителе очнусь за ночь с тобой…[10]

На последней ноте нас прыжками нагнал Магриэль и взмолился:

– Леля, я согласен на любую сумму в пределах разумного, только не пой больше!

– Вот видишь, Фу-Фу, как эти эльфы не любят конкуренции, – обратилась я к осьминогопауку. – Но когда так убедительно, а главное – щедро просят… иногда можно пойти навстречу.

– А хахшше шуфсссфо пффессноххо? – возмутился клейкий ногастик. – Не соххлашшайсяя! Пошшемуу оно тошно стсааать?

– Им чуждо чувство прекрасного! – картинно закатила глаза. – У них его нет!

– Есть, и оно уже пострадало! – заорал брюнет. – И не один раз! Мы уже все вместе готовы совершить ритуальное самоубийство, лишь бы не слышать этот жуткий, выворачивающий душу вой!

Какое интересное и неожиданное средство воздействия на лопухастеньких! Я запомню!

– М-дя-а, – протянула я задумчиво, разглядывая несчастного эльфа с травмированными ушами, – не понимают некоторые отсталые от культурной революции личности своего счастья.

– А сутьи хто? – поддакнул образованный Къяффу и заслужил мое полное и безоговорочное одобрение.

– Вот-вот, – мстительно добавила я. – Мы вас в жюри не выбирали, но, так и быть, пойдем навстречу жаждущим уединения с природой и заткнемся за определенное вознаграждение. Размер которого определим позднее. Ибо я устала и желаю отдохнуть! И не надейся, что я забуду об этом. – Это уже в сторону облегченно вздохнувшего ушастика.

Высказавшись и обрисовав Магриэлю радостные перспективы, я свернулась калачиком посредине своего желеобразного матрасика, не обращая внимания на пропитавшую меня сверху донизу клейкую слизь. Сладко посапывая, последнее, что я уловила, погружаясь в глубокую дрему, – мой породистый иноходец сменил прыжки на плавную рысь.

– Умница, Фу-Фу, настоящий мужчина, – пробормотала я, отключаясь.

– Леля, вставай! Просыпайся! – начал меня тормошить неугомонный брюнет, вытаскивая из уютного забытья.

Я зевнула, присаживаясь, и, не открывая глаз, поинтересовалась:

– Уже приехали? Конечная станция – гарем князя диэров?

– Еще нет. Остановимся на ночевку, а завтра пешком до города, – объявили мне дальнейшие планы.

– Мрак! – пожаловалась я, сползая с Къяффу. – Мало того что мне там отрабатывать, так еще и пешкодралом до этого сексуально активного элемента тащиться?! Где справедливость? Нет ее ни на этом свете, ни на том!

– Площщай, Лелля, – вдруг выдал мой осьминожка. – Я ниххохсса сеффя не саффуссу!

– Прощай, Фу-Фу, – расчувствовалась я и, заливаясь слезами, полезла обниматься. – Честное слово, я бы с радостью приняла твое искреннее предложение ног и сердца, но я другому отдана и буду век ему вредна… Долг, понимаешь, зовет и в мягкое место пинает. Будь он неладен! Чтоб ему вечно икалось, тому эротоману с гаремом!

– Хосселл! – веско приласкал диэра поддакнувший Къяффу. – Фафнихх!

– Истину говоришь, мохноногенький ты мой, – умилилась я. – Как есть козел и бабник!

В стороне кто-то сильно закашлялся. Выяснять, кто именно из наших ушастых двуногих был против наших эпитетов, мне было лень и некогда. Я эмоционально прощалась с новообретенным приятелем, обмениваясь координатами, приглашая в гости и порываясь дать номера аськи, скайпа и мобильного телефона. Мы еще немного порыдали друг у друга в объятиях, вытерли жгучие слезы… (Мне это проделать было намного труднее: глазки друга постоянно уворачивались. Пришлось отвлечься от патетического момента и, разом изловчившись, зажать хотя бы один, чтобы вытереть соленую жидкость и продемонстрировать признательность и дружелюбие.) И расстались довольные друг другом.

С неимоверным трудом покинув милого друга и неназойливого ухажера, я еще долго стояла и махала ему вслед запыленной банданой тролля, которую стащила, когда давала непререкаемые указания, куда меня нужно уложить на ночь. Это в отместку за предательство. Эльфам тоже досталась своя личная порция указаний и пожеланий, которая закончилась словами:

– А завтра мы обсудим размер гонорара за мое молчание!

Брюнетик тут же сник и, опустив ушки, постарался затеряться в толпе.

Наивный! Да чтоб я и деньги не унюхала! Да он скорее полиняет!

Вот с такими звенящими, шелестящими и греющими душу и кошелек мечтами я мирно улеглась спать снова, мило предупредив спутников:

– Если кто-то наберется наглости потревожить мой сон, то ему придется просить политического убежища в другом гареме!

– Вставай, несчастная! – Кто-то визжал у меня над ухом мерзким фальцетом и чем-то тыкал мне в бок. Ощутимо тыкал, пакостник, болезненно.

А по-моему, тут кто-то нарывается на бесплатную пластическую операцию! Кто-то чересчур экономный и неосторожный! Потому как ему явно жить надоело!

Накрутив себя до состояния красных точек в глазах и дыма из ноздрей, я подпрыгнула с намерением дать отпор и популярно объяснить, как неразумно спешить в объятия смерти в таком молодом возрасте. И тут я как-то даже опешила. Смертник исчез.