Читать книгу - "Солнце и луна, лед и снег - Джессика Дэй Джордж"

— Хм, загадка, — протянул белый олень, топая и переступая ногами в сумерках.

Девочка тоже зашевелилась. Теперь, когда голову оленя не пригибали к земле цепкие лозы, громадный зверь оказался гораздо выше ее, а его рога раскинулись шире, чем ее вытянутые в стороны руки.

— Что это? — резко спросил олень и указал бархатным носом на рукав парки Ханса Петера.

Ласси опустила глаза. Вставала луна, и в ее молочном свете вышивка на парке выделялась, словно засохшие капли крови на шелковой шкуре оленя. Ласси, нахмурившись, разглядывала узор. Некоторые символы выглядели полузнакомыми, и она осмелилась высказать догадку про те, что шли вокруг манжета:

— Путешествие? Лед и снег?

— Это письмена троллей, — протрубил олень и шарахнулся от избавительницы. — Тебя прокляли тролли!

— Нет-нет, не меня! — запротестовала девочка. — Это парка моего брата и его сапоги. Он привез их из морских странствий. Пожалуйста, помоги ему! — Она умоляюще протянула к оленю руки.

— Я ничего не могу поделать, — ответил сказочный зверь, дрожа и разбрасывая капли крови на снег. — Если знаки на этом одеянии верны, то причинивший ему зло мне неподвластен.

Ласси заплакала. Ханс Петер проклят? Тогда никто и никак ему не поможет, и он всю жизнь проведет у очага, под горьким взглядом матери, одержимый этим злом. Она рухнула на колени.

— Тише, тише, малышка. — Олень ласково потерся о ее плечо мягкими губами. — Разве ты ничего не хочешь для себя? Красивый наряд? Приданое? Человеческие девочки обычно просят меня о таких вещах. А хочешь красивого поклонника?

Ласси слабо хихикнула и смахнула слезы с глаз:

— Вряд ли мне понадобится приданое, и вряд ли какой-либо поклонник станет долго за мной ухаживать. Я нежеланная четвертая дочь. У меня даже имени нет.

— Тогда я дам тебе имя, — решил белый олень. — Существо, столь щедрое духом, должно иметь собственное имя, а не то тролли могут украсть и использовать этот прекрасный дух как топливо для своего темного колдовства.

Олень приблизил бархатный нос к уху девочки и нарек ее именем на языке великих зверей лесов и гор, морей и равнин и жарких пустынь, каковой есть истинный язык творения.

Юная ласси обрела имя. Оно легло ей в сердце тайным сокровищем. Девочка подняла на белого оленя сияющие глаза:

— Спасибо, спасибо тебе, тысячу раз спасибо.

Выше по склону горы послышались крики и треск, поднятые пробивающими себе дорогу сквозь подлесок людьми и собаками.

— Убегай скорее, — сказала она белому оленю.

Громадный зверь склонил голову, на миг прижался черным носом ко лбу девочки, а затем развернулся и умчался в ночь. Ласси стояла на коленях возле ручейка, пока следопыты не нашли ее.

— Пика, что ты здесь делаешь? — Аскеладден схватил младшую сестру за руку и рывком поставил на ноги. — Видела, куда побежал олень?

Она захлопала на него глазами, быстро соображая. Остальные столпились вокруг, высоко держа факелы. Некоторые даже копья прихватили. Видно, думали, что лучше ранить, а то и убить оленя, нежели дать ему уйти.

— О чем ты говоришь? — Ласси с невинным видом огляделась. — Аскель, ты зачем сюда пришел? — Она указала на следы на снегу, уходящие прочь от места, где они стояли. — Я думала, ты ищешь белого оленя.

— Мы и ищем, глупая девчонка! — заорал Аскель. — Ты его видела?

— Это был не белый олень, а бурый. Он запутался в колючках, и я его вызволила. — Она вывернулась из хватки брата. — Я подумала, вдруг это один из наших, но он оказался диким и убежал.

— Бурый олень? — Аскель сник, на его красном лице явственно проступило разочарование. — Я видел его с вершины холма! Могу поклясться, он был белый.

— У него снег набился в шерсть, — сказала девочка.

— Ну, Аскель, загонял ты нас изрядно, а все попусту! — негодующе воскликнул один из охотников.

Остальные тоже заворчали, и некоторые из них направились в разные стороны, высматривая признаки добычи.

— А-а! — Аскель в раздражении провел руками по лицу. — Нам никогда ничего не найти в такой темноте, даже при луне, — пожаловался он, фыркнул и повернулся к сестре: — Шла бы ты лучше домой, пика. Здесь тебе небезопасно, и ты это знаешь.

И тут его взгляд остановился на ее одежде. Аскель прищурился и втянул воздух сквозь стиснутые зубы.

— Где ты взяла эту парку?

Его собственное одеяние представляло собой пеструю мешанину старых кусков меха и сукна, где заплаток было больше, чем целой ткани.

— Это Ханса Петера, — ответила ласси, отступая перед его жадным взглядом. — Он одолжил ее мне, но только на сегодня.

— Так вот что он прятал в том старом сундуке, — задумчиво произнес третий брат, и лицо его сделалось жестким. — Интересно, что еще он привез из своих странствий?

— Тебе — ничего, — огрызнулась девочка.

Но Аскеладден ее не слушал. Он глядел на ту сторону ручья, расчетливо прищурившись.

— Я иду домой.

Брат не ответил. Ласси не стала повторять, а просто повернулась и двинулась вдоль ручья и вниз по склону к родной хижине.

— Ну? — Мать стояла у огня с сердитым видом.

— Я нашла бурого оленя, — сказала девочка, снимая красивую парку и протягивая ее Хансу Петеру.

— От бурого оленя нам проку не много, — фыркнула мать. — У нас в хлеву полно бурых оленей, или ты не знала? — Она вернулась к котлу с супом.

Ханс Петер забрал у ласси парку и опустился на колени, чтобы помочь ей стянуть сапоги. Девочка похлопала его по плечу и, когда он поднял глаза, показала головой в сторону лестницы.

Ханс Петер понимающе кивнул.

— Помоги мне отнести вещи наверх, ладно? — сказал он сестре, чтобы слышала мать.

Ласси взяла правый сапог, Ханс Петер — левый, и оба полезли наверх. Ханс Петер не стал при сестре открывать свой морской сундук, а уселся на него и жестом велел ей поставить сапог в изножье его койки. Ласси почтительно поместила сапог рядом с его товарищем, а затем уселась на краешек койки. Так они с братом могли слышать друг друга, даже если говорили негромко.

— Аскель видел меня в этих вещах, — сообщила ласси пристыженно, словно выдала секрет. — Ему стало любопытно, что еще ты привез из странствий.

— Когда я только вернулся, он следил за мной, — покачал головой Ханс Петер. — Ладно, похоже, мне предстоит очередной раунд приставаний. — Он взглянул в ее пораженное личико и улыбнулся. — Не волнуйся, девочка моя. Аскель настойчив, но я упрям. Он не узнает ничего, чего я ему не позволю. — Он резко потер руки, словно смывая тему. — Так. Полагаю, ты не видела и следа белого оленя?

Ласси хотела соврать ему так же, как и Аскелю с матерью, но ее выдали глаза. Она не могла лгать Хансу Петеру. Он всегда был добр к ней и позволил надеть свою особенную парку и сапоги.