Читать книгу - "Черновик - Сергей Лукьяненко"

В квартире родителей таджикских беженцев не обнаружилось.Наглых некрасивых девиц — тоже. Я достал из холодильника пакет промороженныхсосисок, пока они варились — полил цветы. Цветочкам повезло, я хоть и обещалзаезжать, но все ленился…

Может быть, цветы во всем виноваты? Они обладаютколлективным растительным разумом и древней магией…

Хихикнув, я пошел есть сосиски. Как ни странно, нонастроение у меня почему-то не упало окончательно, а, напротив, улучшалось скаждой минутой.

Отобрали квартиру? А вот хрен! Никто ее не отберет. Найдутся«бумажки», найдутся свидетели, найдутся и нужные люди в прокуратуре, чтобы«взять дело на контроль». В конце концов, отец у меня всю жизнь отработалгинекологом, очень даже неплохим, и сколько через него прошло женщин-судей исудейских жен… Помогут. В нашей стране прав не тот, на чьей стороне правда, атот, у кого друзей больше. А у меня и дело правое, и связи найдутся.

Зато будет, что потом вспомнить!

Успокаивая себя этими мыслями, я достал из холодильникабутылку водки, выпил под сосиски сто граммов и спрятал обратно. Напиваться водиночку в мои планы не входило, а вот посоветоваться с умным человеком забутылкой, снять стресс — это будет очень даже к месту.

Прихватив телефон, я завалился на диван. К кому бынапроситься или лучше кого позвать к себе? Такого, чтобы разговор не выродилсяв пьяный треп ни о чем…

И тут телефон зазвонил сам.

— Алло? — настороженно спросил я. Не дай Бог, родителивздумали позвонить мне домой и наткнулись на эту… лахудру…

— Кирилл? — раздался жизнерадостный голос. — Во, нашел ятебя. Мобильник отключен, у тебя дома Анька рычит, что ты там больше не живешь…ты что, совсем спятил, квартиру ей отдал и сам ушел?

— Анька? — доставая трубку, спросил я. Блин. Мобильник,оказывается, сел. А зарядка оставалась в квартире…

— Ну а кто? Баба какая-то…

Все женщины в мире делились для Коти на «баб» и «даму». Бабы— это все лица женского пола. Дама — это та баба, в которую он в данный моментвлюблен.

— Котя, ты не тараторь, — попросил я. — Тут такие дела, чтомне твой совет нужен…

— А мне — твой! — радостно сказал Котя. К кошачьим он былсовершенно равнодушен, но свое паспортное имя Константин почему-то не любил и сдетства с удовольствием откликался на Котю или Котенка. Обычно такие прозвищаприлипают к здоровенным неторопливым мужикам, относящимся к ним с иронией. Котяже был невысоким, щуплым и подвижным до суетливости. Не Квазимодо, но и неАполлон, Котя, однако, обладал изрядным обаянием. Многие писаные красавцы,пытавшиеся закадрить с ним на пару девиц, с удивлением убеждались, что самаясимпатичная неизменно предпочитала Котю. «Можно просто — Котенок», — с улыбкойговорил он при знакомстве, и это почему-то не выглядело ни манерным, нифальшивым.

— Приезжай, — сказал я. — К родителям, адрес еще помнишь?

— Помню. — Котя поскучнел. — Слушай, я горю, мне статью надодобить. Еще на два часа работы. Приезжай ты, а?

— А твоя дама против не будет? — спросил я.

— Все бабы — сволочи, — печально сказал Котя.

Понятно. Очередная дама перешла в категорию баб, не сумевокольцевать моего слишком подвижного друга. А новой еще не появилось.

— Приеду, — вздохнул я. — Хотя отрываться от дивана…

— У меня коньячок есть хороший, — затараторил Котя. — Вескийдовод, а?

— Да хрен с ним, с твоим коньяком… — вздохнул я. — Ладно,сейчас приеду. Что прихватить?

— Ну ты же у нас умный, — ответил Котя. — Все что угодно,кроме баб!

Вот так и получилось, что, лишившись квартиры, я отправилсяпьянствовать с другом. Нормальный русский вариант развития событий, страннобыло бы ожидать чего-то другого.

Котя жил в просторной двухкомнатной квартире в старомсталинском доме на северо-западе. Временами в квартире было чисто и прибрано,но сейчас, в отсутствие дамы, жилье постепенно превращалось в свойственный Котебезалаберный бардак. Судя по пыли на подоконниках и немытой плите, с очереднойпассией Котя расстался не меньше недели назад.

При моем появлении Котя оторвался от компьютера, выставил настол бутылку коньяка — и впрямь приличный пятилетний «Арарат», — довольно потерруки. Сказал:

— Теперь пойдет. А то без ста грамм рассказ не осилю, а водиночку не пью.