Читать книгу - "Распутанный - Шеннон Мессенджер"

пыталась ли его мама стереть это из памяти, или же его мозг похоронил это вместе с другими тревожными воспоминаниями из детства, чтобы защитить его.

В любом случае, теперь он мог четко видеть каждую деталь.

На вид ему было лет восемь, и он сидел, сгорбившись, за туалетным столиком в своей спальне, наблюдая, как отец уносит с собой все его любимые туники. Отец утверждал, что они выглядят неряшливо и просто. Не подходят для Сенсенов. Он также густо намазал волосы Кифа какой-то жидкостью и приклеил их к его черепу. И он заставил Кифа надеть накидку, украшенную драгоценными камнями, хотя они никуда не собирались, а когда Киф заметил, что у него нет герба Сенсенов, чтобы прикрепить, отец сказал ему: «Ты еще не заслужил».

Киф подождал, пока не услышал, как завертелся вентилятор, затем схватил баночку с гелем для волос и швырнул ее в зеркало.

Липкая жидкость разлетелась во все стороны, а по стеклу пошли трещины.

Киф ухмыльнулся… пока не понял, что мама стоит прямо у него за спиной.

Он приготовился к тому, что она позовет отца.

Но она только прищелкнула языком и сказала, что лучше прибраться здесь.

Когда она повернулась, чтобы уйти, она добавила: «Ты напрасно тратишь свой гнев».

Киф фыркнул. «Что это значит?»

Она подошла ближе, изучая свое искаженное отражение в разбитом зеркале. «Это значит, что гнев — величайшая сила, которая есть у любого из нас. Сохрани ее. Она тебе понадобится».

У него пересохло во рту, когда он увидел напряженность в ее глазах. «Для чего?»

Трудно сказать. Она улыбнулась, но было больше похоже, что оскалилась, когда добавила: «Но когда-нибудь мы с тобой совершим невероятные дела вместе, Киф. И когда мы это сделаем, нам понадобится вся эта ярость для любого, кто встанет у нас на пути».

Глава 3

— Мама года снова в ударе, — пробормотал Киф, сам не зная, почему говорит вслух.

Возможно, ему нужно было напомнить себе, что он уже не тот растерянный восьмилетний мальчик, который удивляется, почему мама вдруг показалась ему такой страшной.

Он не знал, почему был так удивлен.

Он прекрасно понимал, что его мама самая худшая из всех.

Но… он не мог понять, почему она всегда казалась такой уверенной, что он будет на ее стороне.

Она никогда не была хорошей матерью.

Он ей даже не нравился.

Неужели она думала, что его это не волнует, потому что считала свой план таким блестящим?

Или, может быть, она действительно ожидала, что ее эксперименты превратят его в послушную маленькую марионетку.

— Этого никогда не случится, — сказал он деревьям и всем остальным, кто был готов слушать. — Вы слышите меня? Я НИКОГДА НЕ СДЕЛАЮ ТО, ЧТО ВЫ ХОТИТЕ!

Он, конечно, знал, что мама его не услышит.

Но ему было приятно сказать это.

И, как ни странно, он был рад, что в его мозгу всплыло это гнетущее воспоминание.

Оно доказывало, что он был прав, когда исчез.

У его мамы слишком много планов на него.

Пока он не узнает, кто они такие, и не разработает свой собственный надежный план, ему нужно будет держаться как можно дальше.

А это означало, что ему также нужно иметь возможность находиться среди людей дольше нескольких минут, не опасаясь, что все оцепенеют.

— Ты справишься, — сказал он себе. — Тебе просто нужно немного отдохнуть. Завтра начну с чистого листа.

Когда он это сказал, это прозвучало так просто.

Будто он не был совсем один в незнакомом лесу, не спал всю ночь, подложив под голову пухлый рюкзак вместо подушки и с одеялом из мокрых листьев, потому что его мозг включался в жуткий режим самоконтроля, когда он оказывался где-нибудь, где были настоящие кровати.

Будем надеяться, что никто не пройдет мимо и не подумает, что от него вкусно пахнет…

Он развернулся, вглядываясь в тени в поисках горящих глаз.

Пока никаких, но это не значит, что их там не было.

Он вздохнул и провел руками по лицу… и обнаружил совершенно новую причину для паники, когда его пальцы коснулись металлического шнурка, висевшего у основания шеи.

Его регистрационный кулон.

Он планировал оставить его поверх своей записки в комнате Фостер, чтобы еще раз сказать: «Не пытайся меня найти». Но потом он отвлекся на Игги, Грейди и свои собственные сомнительные мысли и совсем забыл об этом.

Шнур порвался с громким щелчком, и он изо всех сил швырнул кристалл в ближайшее дерево.

Тот отскочил, не оставив на нем ни царапины.

Удар ногой не причинил ему никакого вреда.

Он просто утонул в листве.

В конце концов, ему пришлось разбить его о пару камней, пока от кулона не осталась только блестящая пыль.

Но любой, у кого есть доступ к его каналу, например, маленький приятель его мамы — технопат, или Совет, или Декс, все равно смогут отследить его до последнего зарегистрированного местоположения.

Киф выдал целую серию слов, за которые Ро дала бы ему пять.

Похоже, его поход в лесной лагерь больше не рассматривался.

Нет!

Ему придется вернуться к случайным прыжкам по свету.

«Может быть, я найду место получше», — пытался он убедить себя, доставая свой следопыт. Пустынный тропический остров был бы великолепен.

Он мог бы построить себе гигантский замок из песка и назвать его Кифетопия!

Но, конечно, ему не так повезло.

На самом деле, вселенная явно имела на него зуб, потому что он снова появился в самом ярком, шумном и ошеломляющем городе, который когда-либо видел.

Здания представляли собой мешанину разных стилей и форм, все они были соединены воедино и освещены мигающими неоновыми огнями. Со всех сторон доносилась музыка. Сигналили машины. На гигантских вывесках мелькали рекламные объявления о цирковых представлениях или о том, что называется «ПОКЕР», «БЛЭКДЖЕК» и «ШВЕДСКИЙ СТОЛ НА ВСЕ СЛУЧАИ ЖИЗНИ». Люди в ярких одеждах, спотыкаясь, ходили вокруг, неся в руках почти такие же высокие, как они сами, стаканы, наполненные разноцветными жидкостями. И эмоции, витавшие в воздухе, были какими-то взвинченными и нечеткими.

Кожа Кифа гудела, а голова наполнилась густым, мутным туманом, когда на его языке сформировалась новая команда — слово, которое казалось скользким и гладким и было готово сорваться с его губ при следующем вдохе.

Он сделал один неуверенный шаг и почти уткнулся лицом в липкую, покрытую мусором землю, понимая, что больше оставаться здесь нельзя.

Хорошей новостью было то, что он сомневался, что кто-нибудь заметил, как он поднял следопыт и прыгнул по свету.

Но место, где он появился, было совершенно