Читать книгу - "Принцесса и призраки - Даниэль Брэйн"

Мой отец не должен был стать королем.

Быть может, и мать никогда бы не согласилась на брак с племянником королевы, но отец был из тех, за кем не охотится пресса. Образование, увлечения, служба в армии и никаких ограничений, которые позже стали портить мне жизнь. Все в пределах разумного для человека, которому по мнению многих повезло куда больше, чем им.

Ее величество казалась уже вечной. Ее сын и наследник престола благополучно почил лет десять назад в возрасте шестидесяти трех лет, право наследования трона перешло к его сыновьям — и внукам ее величества. Но что-то пошло не так, и королева, уже находясь практически при смерти, объявила наследником престола своего младшего брата.

Говорили, что это было связано с тем, что мать принцев была психически нездорова, но наша семья никогда не была в курсе деталей. Мы жили обычной жизнью — радуясь, что никто не диктует нам, как нам жить, куда ходить, как проводить свободное время, что у нас есть это время, в конце концов. Мой старший брат делал карьеру инженера-тестировщика авиационных систем, я изучала в колледже ксенобиологию и собиралась связать свое будущее со службой в полиции. Разбирать появления всяких сущностей в нашем мире — что может быть интереснее, думалось мне.

Мой дед скончался скоропостижно. Его возраст был не менее почтенен, чем года королевы. Произошло все ужасающе быстро, и отец, запинаясь, сказал нам однажды, что мы переезжаем в столицу, а он становится королем.

Я оказалась к этому не готова. Никто был к этому не готов, но родители и брат меня пощадили. Я не успела примелькаться на телеэкранах, и мой официальный отказ от титула «ее королевское высочество» прошел почти незамеченным. После этого я отправила документы в университеты нескольких стран и выбрала Бриссар. Мало явных родственных связей с правящим королем, язык, который я превосходно знала, и подходящий мне климат.

С семьей я созванивалась редко, испытывая и угрызения совести, и тоску. Делать вид, что мы незнакомы, было даже проще, чем знать, что кто-то слушает наш разговор — так было положено. Личной жизни у родителей, брата, его жены и двоих детей больше не существовало, а я ощущала себя предательницей, и это было действительно так.

Может, поэтому я не могла не приехать на конфирмацию племянницы — мероприятие пышное, но закрытое для всех, кто не носил соответствующие титулы. Величества и высочества, а еще — охрана и слуги, именитые музыканты и несколько миллионеров, которые просачивались везде.

Отличать гостей было просто. Национальная или традиционная одежда у членов королевских семей, подчеркнуто скромная роскошь костюмов десятка богатейших людей мира. Я старалась не танцевать — не умела, не произносить речей — сказать было нечего, и бальное платье оказалось катастрофически неудобным. Мое сердце сжималось, когда я смотрела на виновницу торжества — в пятнадцать лет она не была ни ребенком, ни юной девушкой: дрессированная кукла, сидящая так, как полагалось по этикету, смотрящая так, как ее научили, говорящая то, что ей велели произнести. И чтобы не бороться с желанием сорвать с праздничного стола белоснежную скатерть и не взболтнуть это чопорное болото, я сбежала из зала в весенний сад.

Королевский дворец никогда не был моим домом, если не считать те несколько недель, когда я не покидала собственных комнат. Кто-то высадил в парке восточную вишню, она цвела в эти дни, и яркие лепестки усыпали дорожки вопреки всякому этикету. Я брела от фонаря к фонарю, слушая далекую музыку и бездумно раскидывая лепестки носком туфель.

Принц и принцесса — забавный титул, и где-то можно всю жизнь прожить, не зная, что твой сосед его носит. Если нет узнаваемого клейма «королевское» перед словом «высочество». Мужчина в старинной военной форме меня не удивил. Он мог иметь громкий, никому не известный титул и писать многостраничные коды или оперировать, или переводить книги, или преподавать, или строить дома, да в принципе что угодно. Я не видела его никогда, и он меня тоже. Все, что мы поняли — примерно мы ровня.

К счастью, ни мне, ни ему в голову не пришло продемонстрировать придворный этикет.

— Сбежали? — холодно поинтересовался он. В полутьме я не рассмотрела его лица.

— Жаль малышку, — пробормотала я. «Четыре года назад она мечтала войти в Олимпийскую сборную», — хотелось добавить мне, но это значило — сразу дать знать, кто я такая. Поэтому ни он, ни я не назвали друг другу своих имен.

Мне показалось, он хотел мне что-то сказать, но вместо этого поклонился коротко, развернулся и просто ушел. Я пожала плечами — было немало тех, кто любил повторять слова о высоком долге. И это человек, вероятно, был из таких, мне нечего было с ним обсуждать, его уходу я была только рада.

Сейчас он остановился напротив нас, и я постаралась не отводить взгляд. Неприятно, но все же, это мне стоит стоять, надменно вздернув подбородок.

— Меган Хорнстед — моя гостья, — пояснил Кристиан. — Извини, я должен был предупредить.

И по этикету представить сначала князя. Но я сама просила забыть про этикет.

Кроме того, узнать во мне ту девушку в бальном платье сейчас очень сложно, фамилия Хорнстед у нас так же распространена, как в Бриссаре — Смит, а мое придворное, официальное имя звучало иначе. Князь кивнул, я понадеялась, что он меня действительно не узнал.

— Если ты на машине…

— Врачи разрешили тебе покинуть больницу? — перебил его Кристиан. — Надо найти…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Не надо, — бросил князь. — Я вызову доктора Мартинса. Нет ничего такого, с чем он бы не справился.

Он направился к выходу, Кристиан смотрел отцу в спину, и напряжение нарастало. Пронзительно зазвенела сирена, кто-то крикнул «код синий», и Кристиан буквально бросился вслед за отцом. Я лишь покачала головой — минус проклятые церемонии, я могу вернуться к нормальной жизни.

Я догнала их уже возле машины, и князь, обернувшись, заметил сыну:

— Невежливо было бросать гостью.