Читать книгу - "Взрывник. Заброшенный в 1941 год - Вадим Мельнюшкин"

До конца её дежурства оставалась пара часов, так что, снабдив ключами от дома, Ольга выпроводила меня. К её приходу, как сумел, нажарил картошки с салом и репчатым луком.

– Ух ты, какой запах, – Оля заскочила в дом, стягивая на ходу пальто и сбрасывая валенки, обутые в калоши. – Прямо мечта гастроэнтеролога. Не может быть, варенье! А у меня чай есть, настоящий! А это что, масло? И творог? Я стану толстая и некрасивая, вот! Сейчас, только освобожусь от этого амбре.

Показала язык и побежала переодеваться. От неё, и правда, пахло лекарствами и ещё чем-то более неприятным, то ли карболкой, то ли ещё какой химией.

– Ой, ты даже бойлер нагрел! – раздалось из глубины дома. – Молодец!

– Погоди, там вода, небось, еле тёплая – я его только недавно растопил.

– Это лучше, чем холодная!

У хозяйки нашёлся даже суп, он стоял на холодной террасе. Кастрюля была погружена в наполненный снегом тазик, а крышка прижата здоровым камнем.

– От кого еду прячешь?

– Крысы. Никакого сладу с ними нет. Кошку, что ли, завести.

– Кошки вроде крыс не ловят, только мышей.

– Пусть для запаха, хотя некоторые и могут, но узнать это можно, если только взрослую брать. А вот коты, те точно не ловят.

– Ну да, у них других, более важных, дел хватает.

– Ага, все вы готовы за счёт слабого пола выехать.

– Да ты никак феминистка?

– Каким-каким словом меня сейчас обозвал?

В общем, ужин прошёл в тёплой атмосфере взаимного уважения.

Когда лежали в постели, уже отдышавшиеся после бурного проявления чувств, Оля, положив голову мне на грудь, тихо спросила:

– Кость, когда это всё закончится?

– Не знаю. Честное слово.

– А как думаешь?

– Судя по тому, что происходит под Москвой, немцы выдохлись. По крайней мере, зимой они наступать не смогут. А вот наши, – замолчал, обдумывая, что сказать дальше. Ну не стратег я, тем более при таком критическом недостатке информации. – Если наши смогут зимой организовать несколько котлов, таких же, что нам устроили, то весной немцы покатятся обратно, а может, и зимой. Хотя шансов повторить первую Отечественную немного.

– Ты веришь, что мы победим?

– Абсолютно.

Эх, мне бы на самом деле ту уверенность, с которой говорю.

– В крайнем случае, в сорок третьем должно всё закончиться.

Утром бриться не стал, отредактировал снова физиономию и отправился к старому доброму знакомому. Смотри-ка, ничего в этом мире не меняется, окромя, естественно, погоды. Дворик в этот раз был покрыт изрядно вытоптанным снегом, а на той же скамейке сидели и курили, похоже, те же два бездельника. В этот раз они, разумеется, вскакивать и отдавать честь не стали. Пара минут ушла на то, чтобы втолковать служивым, что я хочу предложить господину интенданту очень хорошие доски, брусья и дрова. Больше всего им, по-моему, понравилось упоминание дров, после которого они решили, что я могу пройти. Сопровождать меня пошёл один из солдат.

– Вайгель, что случилось? – послышался из-за двери, за которой скрылся солдат, оставив меня на лестнице, знакомый голос.

– Господин интендантуррат, тут русский. Предлагает дрова и прочие пиломатериалы. Впустить?

– Пусть войдёт.

Кабинет Огюста тоже не претерпел особых изменений. Пока солдат спускался по лестнице, я, путая немецкие и русские слова, нёс пургу про хорошие доски. Офицер морщился, пытаясь разобрать мой бред.

– Да, и ещё, – перешёл на нормальный немецкий. – Вам привет от цугфюрера Пауля Фриша.

Думал, интенданта удар хватит – он аж позеленел, а лицо покрылось потом. Нехреновый такой гормональный всплеск – долго, небось, напряжение копилось, а сейчас произошёл прорыв. Как бы кони не двинул.

– Но… Он же… Погиб…

– Когда?

– Попал в бандитскую засаду…

– А, это когда мы Блюме грохнули? И чего, тело нашли? Опознали?

– Нашли… Опознали с трудом… Сильно обгорел…

– Какое несчастье! Значит, мы всё хорошо сделали. А Пауль жив, не волнуйтесь. Ну, точнее, не сам Пауль, а тот, кто к вам приходил под его личностью. Он уже давно в Москве, а может, и ещё где. Работает! А вот документы, что вы выписали на груз, точнее, на два груза, они здесь – недалеко, и могут быть в любой момент предоставлены куда следует. Документы вы хорошо составили – всё до самого последнего килограмма учтено. Как вы думаете, это концлагерь или виселица? Да, забыл сказать, груз далеко не ушёл – ни в Варшаву, ни Краков, он тут недалеко – в партизанском отряде. Все партизаны, от командиров до самого последнего рядового бойца, крайне признательны вам за помощь. Как бы они без неё врага били? Так что, наверное, всё-таки виселица!

Если бы передо мной сидел не враг, то я, вполне вероятно, его даже пожалел. Вид у интенданта был – краше в гроб кладут.

– Да, хочу сразу предупредить – не пытайтесь подавать рапорт о переводе или делать что-либо подобное. Мы, может быть, вас и потеряем из виду, но вот те, кого вам стоит опасаться гораздо больше, найдут моментально. Вы меня поняли?

Мезьер закивал.

– Вот и хорошо. Времени на обдумывания вашего нового состояния я вам давать не буду, потому как у меня его и самого мало. Теперь поговорим о положении в городе. Не вздумайте юлить, эти сведения будут проверены из других источников – у нас их немало. Какова численность гарнизона и других частей, дислоцированных в Полоцке?