Читать книгу - "Под Южными Созвездиями - Андрей Бондаренко"

— Извините, соратники, но не оставлю, — не согласился Макс. — Они мне для работы нужны. Вернее, остро необходимы…. А мушкетёрскую накидку держите, без вопросов. Не жалко. Потом поместите её в нашем клубном музее — за стеклянной витриной. С соответствующей загадочной надписью, ясный тропический пенёк…

Спуск с крутого обрыва — по практически отвесной вертикальной стене — занял больше часа. Потом была лёгкая пробежка по тропическим джунглям и марш-бросок по раздолбанной просёлочной дороге. Короче говоря, в Сан-Анхелино он прибыл только к четырём часам пополудни. Прибыл, восстановил на лице полагающуюся «боевую раскраску», сосредоточился, входя в «образ» карнавального Рембо, и упруго зашагал по городским тротуарам, не обращая никакого внимания на шумные толпы «ряженых», готовящихся к очередному бесшабашному вечеру и к очередной не менее бесшабашной ночи.

Путь пролегал мимо отеля «El Nacional» — помпезного шестиэтажного здания, выстроенного — много-много лет тому назад — в лучших традициях легендарной Викторианской эпохи[13].

Максим случайно взглянул в сторону главного гостиничного входа и невольно затормозил. А после этого оперативно купил в киоске первую попавшуюся газету и, небрежно развернув её, устроился на ближайшей тёмно-синей скамье.

Газета неожиданно оказалась аргентинской («Clarin» — самая известная и многотиражная газета Буэнос-Айреса). А на случайно-открывшейся двенадцатой странице легендарный футболист Диего Марадона — со вкусом и знанием дела — поливал отборной грязью как столичную команду «Бока-Хуниорс», так и весь аргентинский футбол в целом. Не говоря уже про официальные УЕФА и ФИФА…

Интересная такая была статья — злая, актуальная и аргументированная. Макс даже слегка зачитался и оторвался от текста только в последний (нужный), момент.

Мимо него следовала, конвоируя невысокого широкоплечего молодого человека в штатском, стайка мушкетёров.

— Да не виноват я, командир, — смущённо оправдывался юноша. — Орлан накидку уволок. Клянусь, орлан, сволочь крылатая и любопытная. Вместе с рацией и индикатором. Честное слово. Я даже следы от его когтистых лап сфотографировал…

— В Вене разберутся. Не сомневайся, — лениво зевнул замыкающий мушкетёр, обременённый манерной бородкой «а-ля благопристойный Арамис». — Уважаемому дядюшке Бену[14]расскажешь эту животрепещущую и элегантную историю про жадную никарагуанскую птичку. Если поверит, то твоё счастье, морда рассеянная. Жить будешь. Может быть…. Шагай, давай, разгильдяй! Шагай…. Кстати, а высокая ведьма не ошивалась, случаем, возле Жёлтого холма? Вспоминай, родной.

— Высокая? Это как?

— Ну, выше ста восьмидесяти сантиметров?

— Не было такой. Клянусь. Анжелка приходила, врать не буду. Но в ней от силы — метр пятьдесят пять…

Пройдя мимо, мушкетёры и задержанный нерадивый страж уселись в белый японский микроавтобус и вскоре укатили — в сторону городского аэропорта.

— И это, между нами говоря, правильно, — тихим шёпотом прокомментировал Максим. — За дисциплиной личного состава надо неустанно и трепетно бдить. А провинившихся бойцов необходимо наказывать — должным образом. Желательно, образцово-показательно и перед строем. Так сказать, в назидание всем остальным…

Он ловко — мизинцем левой руки — проковырял в газетном листе пару отверстий нужного размера и приступил к методичному изучению окружающей обстановки. А уже через полминуты загрустил: — «Определённо, знакомая морда отсвечивает рядом с киоском, торгующим сосисками в тесте и различными напитками. Где я уже видел этого смуглолицего типа средних лет? Стоп-стоп…. Это же официант из «La Golondrina blanka». Что он тут делает, а? Дожидается сердечную подружку? Или же меня целенаправленно пасёт? Блин горелый…. Не люблю я этих соглядатаев. Как-то неуютно чувствую себя под их колючими и цепкими взглядами, видимо, особенность организма такая. Ладно, будем отрываться. Типа — ради пущего душевного спокойствия…».

Макс, небрежно смяв газету и отправив её в ближайшую бетонную урну, поднялся со скамьи и направился — со скучающим видом — в сторону улицы Гроба Господня. А пройдя порядка семидесяти-восьмидесяти метров, резко свернул в узенький кривой переулок. Вернее, резко свернул и тут же перешёл с размеренного и неторопливого шага на бег трусцой.

Поворот, другой, третий, новый переулок, поворот, неприметная улочка, серия проходных дворов…

«Я, прямо-таки, как Геша Козодоев — из знаменитого фильма «Брильянтовая рука», бегающий по Стамбулу», — мысленно усмехнулся Максим. — «Только, вот, Геша — в конечном итоге — заплутал. Как бы, ненароком, не повторить данный неприятный казус…».

Повторил, конечно же, не без этого. То бишь, пошло и бездарно заблудился. И народа, как назло, не было поблизости. Даже совета — относительно правильной дороги — спросить было не у кого, так как все горожане, горожанки и беззаботные зарубежные туристы переместились к району городской ратуши и на приморскую набережную.

Над Сан-Анхелино безраздельно царил-властвовал призрачно-светлый полусумрак: предзакатное тропическое солнышко откровенно ленилось и поэтому пряталось в низких кучевых облаках, со стороны Карибского моря упрямо и безглазо наползала лёгкая туманная дымка, было бесконечно душно, а окружающий воздух, такое впечатление, на совесть пропитался влагой.

— Чёрт те что, и сбоку бантик, — хрипло проворчал Максим. — Как бы тропического ливня не приключилось, так его и растак. Совместно с нехилым ураганом…

Макс завернул за очередной угол и…

Почувствовав спинным мозгом какое-то мимолётное подозрительное движение рядом с собственной головой, он резко отпрянул в сторону. Тяжёлая бейсбольная бита, задев вскользь правую щёку, с хищным свистом рассекла воздух.

Отточенный пирует, короткий резкий удар, пирует, вовремя выставленный блок, удар, ещё один. Бойкий перестук — это бита, выпавшая из ослабевших рук нападавшего, покатилась по каменной мостовой…

Их было трое — все в неприметных летних одеждах и с чёрными масками на лицах. Двое неподвижно лежали на тротуаре, безвольно раскинув-разбросав руки и ноги в стороны, а третий, заметно прихрамывая на правую ногу, отчаянно улепётывал по переулку.

Максим победно и горделиво фыркнул, но тут же резко обернулся и принял-занял боевую стойку — сзади раздалось жалобное мычание.

«Ещё один неприметный тип в чёрной магазинной маске, сжимающий в правой ладошке стандартный электрошокер, плавно оседает на мостовую», — любезно подсказал хладнокровный внутренний голос. — «Вернее, на большой-пребольшой дорожный чемодан тёмно-коричневой кожи, расположившийся рядом. А в метре — от типа и чемодана — стоит, как ни в чём не бывало, скромно заложив руки за спину, смуглолицый халдей из «La Golondrina blanka». Однако…».