Читать книгу - "Эмелис. Путь магии и сердца - Анна Гаврилова"

Я спешно натянула перчатки, накинула капюшон плаща и выдохнула, мысленно отмечая, что пора доставать из чемодана шубку. Она, хоть и короткая, всё-таки теплей. Да и удобнее, если по правде.

Кирстен привычно приобнял за талию, поймал мою руку и потёрся носом о полусогнутые пальчики. Боевик уже не злился, был спокоен, как закованный в броню дракон. Я же, наоборот, нервничать начала. Просто отлично помнила, как он о планах на вечер спрашивал, и продолжения этого разговора… побаивалась.

— Так что с планами на вечер? — подал голос боевик.

Вот ведь! Не везёт так не везёт!

— Домашку по теории магии иных миров сделать нужно.

Брюнет усмехнулся. Причём так, будто в курсе, что сочинение про гоблинов только через две недели сдавать.

— Ещё пропущенные лекции переписать нужно, — нашлась я. Ну почему сразу про это не вспомнила?! — И к завтрашним занятиям приготовиться. У нас, кажется, завтра ещё и теория щита в расписании, а госпожа Флесса…

— Ближайшую неделю преподы тебя точно трогать не будут, — сообщил Кир. — Даже если уснёшь посреди семинара.

Да, я и сама догадываюсь, но…

Мы спустились с крыльца столовой и остановились под ближайшим из фонарей. Синеглазый притянул ближе, обнял так, словно пытался предотвратить попытку побега. У меня даже рёбра слегка заболели.

— Эмелис… — сказал и замолчал.

Я тоже молчала. Торопить даже не думала, задавать наводящие вопросы не собиралась. В сознании трусливо билась мысль: а может, обойдётся?

Не обошлось.

— Эмелис, я понимаю: гоблины, лекции, домашка… Но я очень по тебе соскучился, и… Эмелис, пойдём ко мне? — последняя фраза была сказана на выдохе, словно Кир и сам всей этой ситуации побаивается.

Я в отчаянии закусила губу. Многострадальное сердце забилось испуганной птичкой, дыхание сбилось.

— Кирстен, я не…

Сказать категоричное «нет»? После всего, что он для меня сделал?

— Кир, я…

— Ты… — подхватил боевик. Замер. И хотя выражение его лица было самым что ни на есть нейтральным, я почувствовала себя глупым оленёнком, угодившим под прицел охотничьей стрелы.

— Я не могу.

Сообщник ничуть не растерялся. Спросил тем же тихим, проникновенным голосом:

— Почему?

— Потому что прогулка в мужское общежитие — это перебор, — потупившись, пробормотала я.

Да, поцелуи — это одно, а вот общага… общага — это слишком!

Кира ответ не удовлетворил, попытка спрятать глаза понимания тоже не вызвала. Боевик поддел пальцем мой подбородок, заставил глядеть прямо. А мне пришлось приложить все усилия, чтобы не зажмуриться, когда наши взгляды встретились.

— Эмелис, я прекрасно понимаю, чего ты боишься. И обещаю — приставать не буду. Я… — он шумно вздохнул, — я очень соскучился. Просто побудь рядом. — И добавил чуть слышно: — Пожалуйста…

Нет, Кир, ты не понимаешь. Ты действительно не понимаешь, чего я боюсь!

— Кир, я не сомневаюсь в твоей порядочности.

— Что тогда?

О Всевышний! Я в своей порядочности сомневаюсь! Но сказать об этом вслух не смогу! И не проси!

— Лекции, домашка… А ещё курсовик не дописан.

— Ясно, — сказал боевик и накрыл мои губы поцелуем.

Жар. Холод. Снова жар. Сердце стучит где-то в горле, ноги не держат, мир кружится и плывёт. Отстраниться нельзя, потому что сил сопротивляться ласкам синеглазого нет. Равно как и желания. А на задворках сознания набатом стучит мысль: всё верно! Ни шага в сторону мужского общежития. Никогда!

Кир, хвала Богине, отнёсся к моему решению уважительно. Довёл до крыльца женской общаги, подарил ещё один головокружительный поцелуй и, дождавшись, когда скроюсь за массивной дверью, ушёл.

Я следила за отступлением боевика из окошка в холле и отчаянно кусала губы. Кажется, я ввязалась в слишком опасную игру. Как из неё выбыть?

Людям свойственно надеяться на лучшее, но папа ещё в детстве объяснил: надежда, не подкреплённая действием, — глупость несусветная. Поэтому, вернувшись в свою комнату, я забралась на кровать, зарылась носом в подушку и принялась думать. На повестке дня был один-единственный вопрос: что делать?

Глупо отрицать, что меня тянет к Кирстену, причём сильней, чем хотелось бы. Ещё глупее закрывать глаза на тот факт, что мы не пара. У меня своя судьба — по окончании обучения я вернусь в Верилию и выйду замуж за Рида, и это не обсуждается. Ну а Кир… Кир останется здесь, в Дурборе, и будет заниматься делами семьи и чем-то там ещё. А потом женится на ком прикажут и будет счастлив… в меру сил и возможностей.

Наша симпатия не имеет права на существование, моя болезненная тяга к этому человеку — тем более. Если наши отношения выйдут за рамки дозволенного, то страдать буду прежде всего я, потому что парни, как ни крути, относятся к расставаниям проще. У них вообще всё проще…

И они куда реже теряют голову — тогда, в лазарете, Кир это доказал. Ведь это он остановил непотребство, не я!

При воспоминании о тех поцелуях, о прикосновениях сквозь тонкую казённую сорочку по телу побежали мурашки, щёки вспыхнули. Я что было сил сжала подушку, стиснула зубы в отчаянной попытке прогнать эти ощущения, и воспоминания заодно.

— Мы фиктивная пара, — прошептала убеждённо. — Фиктивная, и никак иначе!

Подушка реплику, увы, не оценила… Видимо, именно поэтому из глаз посыпались слёзы.

А может, причина была иной — не знаю. Ничего не знаю, кроме одного: с этого момента я стану держаться как можно дальше от синеглазого. И целоваться с ним не буду! Разве что иногда…