Читать книгу - "Товарищ Гитлер. Повесить Черчилля! - Герман Романов"

Но главная проблема в том, что война один на один окончится катастрофой, а пережить третий Седан ни он сам, ни народ окажутся не в состоянии. И ради чего снова воевать с немцами?!

Лотарингия и Эльзас, за исключением небольшой части последнего, населенного германским большинством, остались у Франции. Контрибуцию на страну Гитлер налагать не стал, хотя имел возможность свести счеты за Версальский мир.

Союз с Советской Россией?

Для Петена это было абсолютно неприемлемым, да и ради чего?! Чтобы укрепились позиции коммунистов в Европе и всем устроили сплошную большевизацию с коллективизацией?!

Нет, нет и еще раз нет. Гитлер во сто крат лучше, тем более что явно начал менять свои взгляды. А это видно — вместо погибшего в авиакатастрофе Иоахима Риббентропа новым министром иностранных дел Германии стал фон Нейрат, и «Новый порядок» был сразу забыт, уступив место «Единой Европе», причем Германия предложила создать триумвират, включающий на равноправных условиях великие державы — Германию, Францию и Италию. С возможным включением в будущем других держав, таких, как «новая» Англия или Испания, или союзов. Именно в таком порядке, а это наводило на многие мысли. Тем более, а это маршал Петен хорошо знал, что в Стокгольме шли тайные переговоры о создании «Скандинавского союза».

И тогда маршал решился определить свою позицию. Подписанное между фон Нейратом и Лавалем соглашение полностью устроило французское правительство, которому народное собрание республики подавляющим большинством голосов вручило власть.

Франция не только не поступалась ничем жизненно важным, но и с чужой помощью сохраняла свое, на которое нашлось много охотников, хоть в ряд их выстраивай — Британия, Италия, Япония, Испания, ну и США, куда же без них в этом увлекательном деле.

А потому, когда германские войска высадились в Англии, маршал обрадовался, но занял выжидательную позицию, пока победитель не выявился со всей определенностью. Медлить было пагубно, и Франция объявила Британии войну, решившись отплатить сторицей за избиение флота в Мерс-эль-Кебире и предательство в Нормандии.

Берлин

— Интересно пишет, собака, складно излагает. Учитесь, Киса! — Андрей отложил в сторону книгу. — Да, если все это любой интеллигент увидел бы собственными глазами, то сразу в антикоммунисты подался, тут к бабке не ходи. Махровым антисемитом еще в дополнение!

Занявшись скандинавскими делами в июле, Родионов имел долгую беседу с новоявленным премьер-министром Норвегии Видкуном Квислингом, тем самым коллаборационистом, расстрелянным после войны.

Андрей удивился, причем искренне — русофобом этот нацист не был, причем даже женат на русской — Марии Пасечниковой. Просто в начале двадцатых норвежец работал в миссии помощи голодающим в России, которую возглавлял Фритьонф Нансен, знаменитый полярный исследователь.

Увиденное там настолько поразило Квислинга, что он позднее написал книгу «Россия и мы», направленную против большевистского режима и евреев, по его мнению, олицетворявших собою власть. И полную действительно теплых слов и сочувствия к русскому народу. Позднее этот норвежец стал местным фюрером или ферером, на своем языке, партии «Национальное собрание». Многовато оказалось нацистов в этой северной стране, в этом Андрей уже убедился, а потому решил отодвинуть их чужими руками в оппозицию.

Он с нетерпением ждал сообщений, которые, согласно его чаяниям, встряхнут не только старушку Европу, но и произведут определенное впечатление в мире, потому поглядывал на часы, но продолжал размышлять о наболевшем.

Теперь Вторая мировая война выглядела в его понимании совсем иной — внутри каждой, буквально каждой страны текла своя внутренняя война, везде были свои нацисты, если так можно сказать.

Представляли они собой вполне конкретные слои населения, стремящиеся сделать общество не разменной монетой в политических игрищах и не достоянием одних лишь толстосумов, а, если так можно сказать, социально ориентированным государством. И ценности выдвигались весьма понятные. В той же Франции, как он знал, Петен заменил «Французскую Республику» на «Государство» и вместо «свободы, равенства и братства» (абсолютно лживого, а потому привлекательного лозунга) выдвинул главными другие приоритеты — «труд, семья, отечество». То же самое в Италии, где фашисты пришли к власти в результате выборов.

В принципе стремление к консервативным ценностям можно приветствовать, ибо некоторые «демократические», такие, как «все покупается и продается», однополая любовь и надругательство над верой, замена свободы слова промывкой мозгов через «свободную» прессу, — все это вызывало здоровые силы к сопротивлению. И если бы не Гитлер со своими уродами из СС, расовой теорией и газовыми камерами, то, возможно, история и пошла бы другим путем.

Андрей задумался, обхватив руками голову, — он вспомнил деда Павлика, что ненавидел коммунистов яростно. Но один раз ему сказал с тоскою в глазах — что если бы они не раскулачили народ, загнав в колхозы, с трудоднями без хлеба, да человечнее относились бы к народу, поприжав заодно своих партийных начальников, что дури много несли, дав людям спокойно вздохнуть, то о другой власти можно было бы и не мечтать.

И принялся загибать скрюченные от работы пальцы — образование всем дают, детишки в школу ходят, обеды бесплатные, детские сады и летние лагеря. Рабочему человеку почет и уважение, за добросовестный труд награды и продвижение, а хочешь, так поступай в институт, станешь мастером или инженером. И все бесплатно, общежитие студентам выделяют и стипендию.

Жилье получить в городе можно, квартиру отдельную — при царе только богатые могли купить дом. Квартплата небольшая, врачам платить не нужно. Много хорошего коммунисты делали, и если бы кровь не лили и дали на себя трудиться, как при НЭПе, то жить стало бы намного лучше. И добавил, что ум за разум заходит, как выбрать тут добро и зло, если они вперемешку, что гречневая каша с молоком, да солью с перцем щедро сдобренная…

Лондон

— Старый, выживший из ума пердун!

Черчилль в раздражении поднялся с кресла, густой сигарный дым встал перед его лицом небольшим облачком. Премьер-министр Великобритании был раздражен — старая прожженная лиса Ллойд Джордж оказался весьма остер умом для своего престарелого возраста и прямо ткнул носом своего молодого коллегу в то дерьмо, которое тот ему заботливо приготовил, и даже приукрасил фиговыми листками, чтобы непрезентабельный вид подарка не спугнул раньше времени.

Нет, как и положено двум уважаемым джентльменам, разговор шел вполне корректно — обоих политиков судьба империи беспокоила. Только Черчилль, проиграв все в пух и прах, навострил лыжи за океан, дабы оттуда продолжать борьбу, отказ от которой однозначно делал его политическим трупом, никому не нужным и смердящим.

Да и по счетам тем же США нужно платить, иначе заокеанские дяденьки сами возьмут себе возмещение по выданным векселям. После этого кто захочет говорить со столь немощным правительством в изгнании. Но была одна закавыка — если правительство покинет остров, а это дело решенное, то кто будет представлять власть в Англии, ибо добровольно отдать ее оккупантам не есть разумное решение.