Читать книгу - "Смертельный танец - Лорел Гамильтон"

Но почему же это пугает вас сильнее? Вы же будете одинаково мертвы, каковы бы ни были мотивы убийцы?

Ну спасибо.

Он коснулся моей руки, сжимающей пистолет.

Я же просто пытаюсь понять, ma petite, вот и все.

Не знаю, почему это меня тревожит, – сказала я. – Тревожит – и все. Я хочу, чтобы у врага было лицо. Если тебя кто-то убьет, это не должно быть просто ради денег.

То есть заказное убийство оскорбляет вашу моральную чувствительность? – спросил Жан-Клод. Голос его был вкрадчив, вежлив, даже чуть слишком, будто он смеется про себя.

Да, черт побери!

И вы при этом дружите с Эдуардом.

Я никогда не считала себя последовательной, Жан-Клод.

Вы – самый последовательный человек, которого я только знаю, ma petite.

Ничего себе последовательность – встречаться с двумя мужчинами!

Вы считаете, что невозможность выбора между нами делает вас легкомысленной?

При этих словах он чуть наклонился ко мне, погладив рукав моего жакета.

Беда была в том, что я почти уже выбрала. Почти ему сказала, но все же не сказала. Во-первых, я не на сто процентов была уверена. Во-вторых, Жан-Клод заставил меня с ним встречаться угрозой. Встречаться, а то он убьет Ричарда. Он хотел иметь шанс отбить меня у Ричарда, то есть встречаться по-настоящему. Как сформулировал он сам, «если Ричарду можно вас целовать, а мне нет, то это нечестно». Предполагалось, что, если я выберу Ричарда, Жан-Клод отойдет в сторону. Я думаю, он был достаточно эгоцентричен, чтобы именно это и иметь в виду. Мастер города не может себе представить, что кто-то не будет им в конце концов покорен. Тем более женщина, имеющая доступ к его прекрасному телу. Он все предлагал этот доступ, я все отказывалась. Если я окончательно выберу Ричарда, он действительно отойдет с поклоном или устроит кровавую баню?

Я смотрела в его темно-синие глаза и не знала. Мы были знакомы много лет, встречались много месяцев, но он был для меня загадкой. Я просто не знала, что он сделает. И не хотела нажимать эту кнопку – пока что.

О чем вы так серьезно думаете, ma petite? Только не говорите, что о наемном убийце, я вам не поверю.

Я не знала, что сказать, и потому покачала головой.

Его рука скользнула по моим плечам, он меня обнял. От такой близости его тела что-то затрепетало в животе. Он наклонился, будто хотел меня поцеловать, и я его остановила, упершись тыльной стороной ладони ему в грудь. Поскольку я теперь касалась его кожи, это вряд ли улучшило ситуацию.

Вы себя прилично вели всю дорогу, что случилось теперь?

Я просто хочу успокоить вас, ma petite.

Ага, как же.

Он другой рукой обнял меня за талию и повернул к себе. Пистолет был у меня в руке, но казался как-то неуместным. Стрелять в Жан-Клода я не собиралась, и убийца не войдет в запертую дверцу. Такие действия в толпе, да еще и с копами-регулировщиками, были бы скорее наглыми, чем профессиональными.

Я завела руку ему за спину, все еще держа пистолет.

Если вы меня поцелуете, мне снова придется губы мазать.

Он наклонился очень близко и шепнул прямо над моими губами:

Это не обязательно.

И поцеловал меня в щеку, провел губами между щекой и подбородком, к шее.

Я легонько ткнула стволом ему в лицо, отодвигая его туда, где мне видно, что он делает. Глаза у него стали бездонно-синие.

Шею не трогать, – сказала я, и вполне всерьез.

Только однажды я согласилась дать ему кровь, и это было, когда он умирал. А вообще я телесными жидкостями с Мастером города не обмениваюсь.

Он потерся щекой о ствол:

У меня на уме было нечто более низкое.

И он опустил голову к моей ключице, вылизывая кожу. Я на миг подумала, насколько низко он собирается зайти, потом оттолкнула его.

Да нет, вряд ли, – сказала я наполовину со смехом.

Вам теперь лучше, ma petite?

Я глядела на него секунду, потом рассмеялась. Мне действительно стало лучше.

Вы изворотливый сукин сын, вы это знаете?

Да, мне говорили.

Полиция сумела раздвинуть толпу, и лимузин пошел вперед.

Вы это сделали, только чтобы меня подбодрить.

Он широко раскрыл глаза:

Разве стал бы я делать что-нибудь подобное?

Я уставилась на него и почувствовала, как улыбка сползает с моего лица. Я смотрела именно на него, не на предмет самого большого в мире вожделения, а на него, Жан-Клода. Мастер города беспокоится о моих чувствах. Я покачала головой. То ли он становится лучше, то ли я себя обманываю?

О чем вы задумались, ma petite?

Я качнула головой:

Как обычно. Пытаюсь понять степень вашей искренности.

Он улыбнулся шире:

Я всегда искренен, ma petite, даже когда лгу.

Потому-то у вас это так хорошо получается.

Он кивнул, почти что поклонился:

Совершенно верно. – Жан-Клод глянул вперед. – Нам сейчас выходить в море репортеров, ma petite. Вы не могли бы убрать пистолет? Боюсь, что пресса сочтет его несколько экстравагантным.

Пресса? Местные репортеры?

Да, местные.

Жан-Клод, что вы от меня скрываете?

Когда откроется дверь, ma petite, возьмите меня под руку и улыбнитесь, пожалуйста.

Я нахмурилась:

И что будет?

Вы будете представлены миру.

Жан-Клод, что у вас на уме?

Это не у меня, ma petite. Я не настолько люблю свет славы. Совет вампиров выбрал меня в качестве представителя для прессы.

Я знаю, что вам пришлось выйти к местным вампирам из гроба, когда вам последний раз бросали вызов, и вы победили, но не опасно ли это? Я помню, что вы притворялись главной шестеркой некоего таинственного Мастера. Это хранило вас от вызовов извне.

Почти все Мастера используют подставную лошадь, ma petite. Это уменьшает число вызовов и людей-убийц.

Я все это знаю, так зачем вам выходить на люди?

Совет считает, что излишняя келейность дает козыри нашим противникам. Тем из нас, кто годится на корм репортерам, было приказано выйти на свет.

Как – на свет?

Спрячьте пистолет, ma petite. Сейчас швейцар откроет дверцу, и на нас уставятся телекамеры.

Я глянула сердито, но убрала «сикамп» в сумочку.

Во что вы меня втравили, Жан-Клод?

Улыбайтесь, ma petite, или хотя бы не хмурьтесь.

Дверь распахнулась раньше, чем я успела хоть что-то сказать. Ее держал человек в смокинге. Вспышки блицев ослепили, и я знала, что глазам Жан-Клода они куда неприятнее, чем моим. Он, улыбаясь, протягивал мне руку. Если он выдерживает столько света, не мигая, я могу вести себя прилично. Поругаться можно будет потом.