Читать книгу - "Магия дружбы - Ирина Лазаренко"

– А теперь маги приходят на смену призорцам!

Парень откинул за спину длинные темные волосы, сделал глоток из своей кружки и зажевал эль куском копченого сыра. Двое эльфов, сидевшие за его столом, рассмеялись.

– Я не шучу! – повысил голос парень. – Сами подумайте! Призорцев становится все меньше, никто больше не блюдет порядка в лесах, в горах, на лугах. Зверье то мрет, то плодится без счета, озера становятся болотами, хиреют полезные растения, вылезает на свет всякая погань. И еще появляются болезни, которым нет названия, потому как природное равновесие все больше нарушается. И кто, скажите, в первых рядах встает на защиту людей от бед и болезней, чудовищ, природных и прочих напастей? Ну кто, а?

Сегодня в таверну набилось столько народа, что пришлось приоткрыть окна – иначе не продохнуть. Люди, гномы, эльфы, орки перемещались по залу туда-сюда: одни подсаживались к жарко натопленному камину, другие – к окошку, освежить голову холодным зимним воздухом.

– В твоих словах есть зерно истины, – признал один из эльфов, – маги помогают многим. Но ведь не только они! Сколько жрецов печется о людях по селениям, сколько лекарей спасают жизни человечьи? А эти добровольческие сброды, что пытаются сберечь озера от загнивания, а поля освобождают от кротов? А сколько стражи толчется на дорогах, оберегая, матерь их лесом, покой путников денно и нощно? Знаешь, сколько? А ты – маги, маги…

– Конечно, – не смутился темноволосый, – не только маги находят свое призвание в помощи прочим, но именно маги имеют для этого самые богатые возможности. Вот жрец, к примеру, – он может лишь трепаться и махать ромашковым веником. Стражники дорожные только бумаги проверяют и пошлину собирают, ну временами волка заблудшего пристукнут, если не обделаются. А возможности магов куда как побольше!

Парень цапнул горсть сухариков из плошки, захрустел.

– Потому я считаю, что именно магам суждено заменить призорцев, которые бросают свои края и тикают в Даэли. У магов, как ни у кого прочего, есть и стремления, и возможности, чтобы стать человечеству родными отцами и мамками. Как в свое время призорцы, маги могут находить жизненное назначение, опекая людей и получая ответную признательность за свои деяния. Но призорцы теряют свои силы в неверии, к тому же, как видим, способны просто уйти. А маги – нет, они в беде не бросят. Потому что настоящие маги, как и сказано в Преданиях, – неизлечимые защитники, опекаторы и спасатели людей!

– В Преданиях сказано «непоколебимые».

– А я говорю – неизлечимые. Разве ж тот, кто на голову не болен, будет так печься о благе других, не столь совершенных существ? Настоящему, башкой ушибленному магу не будет покоя и счастья, если он не приносит людям пользы и радости! – С этими словами парень отсалютовал своим приятелям кружкой и осушил ее в несколько глотков.

К столу подошел светловолосый мужчина, оперся о столешницу ладонями и уставился в глаза оратора, серо-голубые, шальные и немного замутненные выпивкой.

Парень отодвинул кружку и выжидательно смотрел на подошедшего человека. Тот был белокожим, кареглазым, невысоким. Лицо молодое и симпатичное, немного вытянутое. Одежда добротная, даже изящная. Оттопыренные кончики ушей придавали мужчине благодушный и безобидный вид.

– Радости посулить не могу, – голос у него был негромкий, выговор мягкий, – но охотно обсудил бы с вами вопросы полезности, почтенный маг.

Парень на вздох замер, потом улыбнулся, мотнул головой. Длинные темные волосы красиво рассыпались по плечам.

– Как узнали, что я маг?

Мужчина усмехнулся.

– Земля, как ей положено, полнится слухами, Шадек. Вы многим в городе помогли.

Маг хмыкнул. Мужчина переступил с ноги на ногу.

– Я Эррен.

Маг энергично кивнул, еще раз быстро, оценивающе мазнул взглядом по лицу мужчины и спросил:

– Будем ссориться?

– Почему? – опешил Эррен.

– А я знаю? – пожал плечами Шадек. – Подходит человек в таверне, ложится пузом на мой стол, радовать не обещает и заводит: «Вы, маг». Так мне подумалось, что дальше будет что-то вроде «нахал и мерзавец». Когда нахалом и мерзавцем называют, обращаясь на ты, – это выглядит как начало некрасивой базарной свары. А когда на вы – в оскорблениях просвечивает отпечаток достоинства и сдержанной печали.

Эррен расхохотался, закинув голову и предъявив щетину на подбородке. Смех у него был звонким, заразительным.

– Каков мыслитель, – радовался мужчина, – хотя при этом маг. Всякого про себя наслушался, э?

Шадек не воспользовался случаем предаться слезливым хмельным воспоминаниям, лишь улыбнулся белозубо и шкодно, оперся локтями на стол, придвинул поближе кружку.

– Говорю сразу: я не полностью пришибленный маг, не провожу дни в раздумьях о радости для всех вокруг. Тебя это не пугает, нет? Тогда садись и обстоятельно рассказывай, зачем я тебе нужен до зарезу.

– Непременно обстоятельно и до зарезу?

– Точно так. Ведь ты сей вздох стоишь перед моим столом, а до того терпеливо стоял у стойки и ждал, когда ж я наконец заткнусь и можно будет подойти.

– Ты наблюдательный.

– Не очень. Ты выделялся своей ужасно кислой рожей, таких тут мало. Что, сидр был невкусным?

– Невкусным, – признал Эррен. – Но я не за сидром пришел.

– Ага, – парень опустил руки на стол, подался вперед. Судя по резкости движений, выпитая кружка эля была не первой, – ты пришел за магом. Причем здесь, в Киларе, есть гласник, а ты зачем-то ловишь переезжего. Стало быть, тебе нужен не кто-нибудь, а я. Так что придется именно что обстоятельно поведать, чего стряслось, а я уже решу, стоит ли мне в это ввязываться.