Читать книгу - "Практика на Лысой горе - Марина Комарова"

Он сплел пальцы решеткой, легонько подул на них, по коридору мигом разлетелась золотистая пыль. Где-то зазвенели струны цимбал, золото заполнило весь воздух и осело на стенах, не притронувшись только к стоявшему каменным изваянием Вий-Совяцкому.

По телу Цимбалиста пробежала неприятная дрожь. Он скрипнул зубами, но не сдвинулся с места. Миг – рваный звон лопнувшей струны. По стенам расползлись трещины, со всех сторон зашипели невидимые глазу существа.

– Вот так, вот так… Покажитесь на глаза, маленькие мои, хочу всех видеть, – хрипло прошептал Цимбалист, чувствуя, как злыдневская тьма жгутом сворачивается вокруг него.

Вий-Совяцкий не зря дал ему эту работенку. Хоть и не злыдень, а на звон цимбал выбежит куда больше пакостников, чем на голос Вия, обозначенного врагом. А Цимбалист что? Цимбалист почти свой, он столько душ загубил, что не сосчитать.

Воздух задрожал, золото заискрилось, по стенам начали расползаться отвратительные темные пятна.

– Ближе, ближе, – прошептал Цимбалист, – ну же… еще ближе.

Пятна преобразовались в провалы, из которых сверкнули десятки глаз: алые, желтые, блекло-голубые. Когтистые ручонки ухватились за края провалов. Все вокруг заполнилось шепотом, шелестом, глухим цвирканием и скрежетом. Злыдневы помощники поползли со всех щелей. Они изгибались, припадали к полу, переваливались с ноги на ногу. Свиные рыльца напряженно втягивали воздух, глазки злобно горели, зубастые пасти оскаливались в довольных ухмылках. Коридор кишел тварями, Вий-Совяцкий куда-то исчез, Цимбалист продолжал навевать струнную песню призыва.

Появившиеся не знали, зачем их зовут, однако все же покорно шли. Пусть не Верховный злыдень, но имеет силу.

В звон струн мягко вплелся голос Ночной Трембиты. Золото загустело, рухнуло на выползших тварей раскаленным покровом. Те истерично завизжали, заметались, натыкаясь друг на друга. По коридору пронеслась ударная волна. Цимбалиста снесло к стене. Боль разлилась по всему телу, но отвлекаться было некогда. Поморщившись, он создал крутящуюся спираль из тьмы и осколков звезд и швырнул в метавшихся существ. Ногу неожиданно пронзила боль. Тварь с выжженными глазами, обломанным рогом и чудовищно разинутым ртом подползла слишком близко. Цимбалист рубанул рукой ее по шее, с рычанием вскочил на ноги. Швырнул темную сеть в кипящее золото, визги стали надрывными, булькающими, на последней ноте. Перед глазами появилась мутная пелена, тело окутала слабость. Вот тебе и простые служки злыдня, а грызут как!

Он поднял руки, Ночная Трембита издала глубокий гул, пропитанный гневом. Коридор вспыхнул ослепительным светом, ноздрей коснулся запах горелого. Здание задрожало, голос Трембиты негодовал, уничтожая всех на своем пути.

– Хватит! – неожиданно раздался за спиной голос Вий-Совяцкого, и на плечо легла тяжелая ладонь.

Цимбалист дернулся, но пальцы дрогнули, плетение силы покачнулось, и темная сеть осыпалась пеплом на пол.

Некоторое время оба молчали. Покрытый копотью коридор, сгоревшие схемы и таблицы, прожженные местами деревянные двери. Одна из них приоткрылась, и в коридор осторожно высунулся очкастый студент. Чуть не споткнулся о тушку твари со свиным рылом, охнул и резко свалился в обморок. Цимбалист хмыкнул. Видать, провидец. Остальные покрепче будут. Хотя мог и догадаться, что тут такое светопреставление.

– Дело пахнет керосином, – чуть лениво заключил он и снова поморщился от боли в ноге.

Надо же, почти вся штанина пропиталась кровью. Однако, зубки.

– Дело пахнет проблемами, – мрачно уронил Вий-Совяцкий.

– Дело пахнет ремонтом, – тяжко вздохнул неведомо откуда нарисовавшийся Дидько. – Павел Константинович! Ну где я вам столько материалов наберу? Это ж одна головная боль!

Вий-Совяцкий не обратил на его слова ни малейшего внимания, сложил руки за спиной и деловито прошел вперед, оценивая причиненный ущерб.

Цимбалист оперся рукой о стену. Плохи дела, надо бы поскорее в лазарет к Шаленому. У него хоть методика и оставляет желать лучшего, но работает. А ректор, скотина бесчувственная, мог бы хоть спасибо сказать. Вон сколько гадости удалось убрать. Ан нет, морду дубом сделал и кокетливо пошагал по закопченному коридору. Тьфу.

– Что, тут все так плохо было? – тихо поинтересовался Дидько.

– Ну, – протянул Цимбалист, – могло быть хуже. Знаете ли, Жорж Гаврилович, я ж оптимист.

– Да уж, – прокряхтел Дидько, – что есть, то есть. Теперь-то что?

Цимбалист только пожал плечами:

– Это у своего пана ректора спросите. Что надумает – то и будет. Злыдень пока до вас не дотянется. Разве что новой заразы насует. Но опять же… для этого нужно время.

– И сколько же? – раздался звонкий женский голос.

Цимбалист недоуменно поднял голову и встретился с огромными желтыми глазами. Почти как его звездная пыль. Вот… надо же, даже не заметил, как коридор заполнили студенты. Особо подходить не решались, но эта рыжеволосая пичуга не побоялась. И смотрит так спокойно, уверенно, с интересом.

Цимбалист усмехнулся своей фирменной улыбочкой, попытался отойти, но покачнулся. Пичуга тут же ухватила его под локоть – по телу вмиг разлился жар, голова пошла кругом от запахов ванили, утренней свежести и потока невероятной силы. Какие духи… И – она! Все звезды Чумацкого Шляха, это же она! Стихийница из неумелого ведьминского гадания. Только внешности там было не увидеть – только суть почуять можно. Губы сами расползлись в улыбке. Может, не совсем счастливой, но близко к этому.

Однако рыжая только нахмурилась:

– У вас кровь. Надо бы к Савве Геннадиевичу вас. А то вон как перекосило.

Цимбалист аж оторопел от такого заявления. Перекосило – это она про его природный шарм, что ли? Ну ни капли уважения к старшим! Дерзкая барышня будет, ничего не сказать. С такой справиться – немало сил потребуется.

– Цыц, Гуцол, – неожиданно рыкнул Дидько, – ты что такое говоришь! Это же почетный гость нашего университета. А тут… перекосило! Эх… ничем ты не лучше Васьки!

Она чуть смутилась, а Цимбалист с трудом сдержал рвущийся наружу хохот. Почетный гость! О как завернул! Это еще Вий-Совяцкий не слышал! Впрочем, сам ректор уже шел к ним.

– Как бы не повторилось, – глухо уронил он, скользнул безразличным взглядом по девочке, вцепившейся в локоть Цимбалиста. Та, кажется, несколько растерялась, однако отходить не собиралась.

– Весну продержитесь, – ответил Цимбалист, – я наложил защитное заклятье. Плюс кровь моя тут осталась, некоторое время побоятся соваться.

Пичуга хмуро глянула вниз и покачала головой, потом перевела взгляд на Вий-Совяцкого:

– Павел Константинович, можно я почетного гостя отведу к Шаленому?

Вий-Совяцкий чуть не поперхнулся: то ли от такой наглости, то ли от почетного гостя. Дидько сделал вид, что его здесь вообще нет.

– Веди.