Читать книгу - "Наваждение - Мелани Джексон"

— Есть кое-что, за что Дымящееся Зеркало можно было бы поблагодарить, — сказал Мигель. — Наркоторговцев здесь днем с огнем не сыщешь, еще ни одному не удалось зацепиться. Только взгляни на многие здешние города и увидишь наркодоллары за работой — на них покупается оружие, губятся жизни людей. Повсюду, но не здесь. Нам не стоит опасаться наркокурьеров.

— Я Господь, темный бог твой, да не будет у тебя других богов пред лицом Моим, — пробормотала она. — Просто некоторым не нравится конкуренция.

— Да, в этом городишке двум массовым убийцам негде разминуться, — согласился Мигель. — Кстати, об убийствах… Ты еще не думала над тем, как бы уничтожить Дымящееся Зеркало? Он будет очень расстроен таким поворотом событий.

— Пока нет. Нужно поискать в книгах. Мне приходилось убивать зомби и упырей, я боролась с демоном… Правда, от демона я скорее сбежала, но все же научилась их изгонять. А вот с ацтекскими божествами сталкиваться еще не приходилось.

Мигель открыл чердачный люк. Дождевая вода выплеснулась через край и полилась вниз на темный пол.

— Всему свой черед. Давай возьмемся для начала за Сен-Жермена.

Он повернулся и привлек ее к себе. Его тело было горячим, вокруг них клубился пар.

Зная, что Мигель тоже гадает, пошлет ли Дымящееся Зеркало своих приспешников вслед за ними, она спросила:

— Сколько здесь вампиров?

— Точно не знаю. Немного. Д. 3. следит за популяцией. Если тут разведутся тучи вампиров, люди не смогут этого не заметить и начнут что-то предпринимать.

— Думаю, они уже заметили. Ты не обращал внимания, что оконные рамы и двери в большинстве домов окрашены в синий цвет особого оттенка? В Новом Орлеане он назывался haint blue и использовался для того, чтобы отвадить скитающихся духов. Возможно, это действует и на вампиров.

— Я бы не стал загадывать. Большинство местных вампиров стараются держаться поближе к водоемам. Думаю, именно это их и держит — зов воды. Они питаются беспечными путниками, которые с наступлением темноты разгуливают по окрестностям. Единственное, что может привести вампиров в город, — это острый голод.

— То, что ты сказал насчет воды, просто замечательно. В таком случае они не смогут пойти за нами. — Мигель не разделял ее воодушевления, и она спросила: — Что-то не так?

— Исключение составляет моя мать. Она смогла вырваться и появляться там же, где и я, пока я на суше. Она никогда еще не пересекала океан.

— Твоя мать? — Нинон тряхнула головой. — Ты до сих пор… до сих пор видишься с ней? Хотя что в этом необычного? У каждого есть мать, даже у вампира, и вполне естественно, что ты хочешь с ней видеться.

А про себя добавила: «Вампиры живут долго, поэтому она еще не скоро попадет в дом престарелых кровопийц. Черт! Я думаю, стоит дослушать историю до конца».

— Нам пора отправляться в путь. У меня вещи собраны, нужно только захватить кота. А ты где остановился?

— В старом доме моей тетки Елены. Здесь недалеко. Я хотел бы повидаться с ней перед отъездом — убедиться, что Дымящееся Зеркало ничего с ней не сделал.

— В таком случае предлагаю разделиться. Встретимся в гостиничном дворе. Поедем каждый на своей машине.

— Договорились.

Нинон с неохотой приблизилась к чердачному люку и посмотрела на ведущую вниз лестницу. Не то чтобы она чувствовала слабость, но всю ее изнутри переполняла какая-то необъяснимая, почти сексуальная тоска, которая мешала покинуть это место. Ей сейчас немного надо, чтобы толкнуть Мигеля на пол и снова заняться с ним сексом. Тяжело вздохнув, она принялась спускаться.

Мигель медленно последовал за ней. Его шрамы стали почти незаметными. Единственным, что выдавало перевоплощение, была чернота в его глазах — они и раньше были темными, но теперь выглядели как-то совсем уж не по-человечески. Нужно будет купить ему контактные линзы. А до тех пор придется ходить в солнцезащитных очках.

Мир погряз в войне. Снова. И несмотря на всю свою ненависть к кровавой резне на поле боя, Нинон не могла остаться в стороне, потому что совесть не дала бы ей спокойно уснуть. Вечная жизнь без сна — это вам не шутки.

На этот раз все было по-другому, и в то же время как всегда. Некоторые войны имели четкое и понятное основание. Они, как правило, устраивались из-за пищи или земли, которую обделенные отбирали у тех, у кого ее было, по их мнению, слишком много. Другие же велись по весьма эфемерным поводам, таким как религиозная или политическая идеология, столкновение нового режима со старым. Обидно было то, что, пока выскочки-генералы проверяли свои теории, под перекрестный огонь попадали вполне реальные люди. Мишель де Монтень говорил, что ни одно убеждение не стоит того, чтобы ради него гибли люди, но в мире всегда хватало упрямцев.

Однако Нинон, идя на поводу у собственной совести, и не предполагала, что все закончится тем, что она заменит мать группе сирот, с которыми говорила на разных языках. Детство — ее собственное или чье-то еще — было для нее не той порой, которую хотелось бы возвратить. Но вот они были перед ней — вполне реальные жертвы чьей-то эфемерной идеологии, глядящие на нее глазами, полными страха и изнеможения. Прошло более трехсот лет с тех пор, как она в последний раз возилась с младенцем или прижимала к груди голодного, напуганного и больного ребенка. Но есть вещи, которые женщина никогда не сможет забыть, как бы сильно она ни старалась. Материнство было одной из таких вещей.

Нинон упала на колени и потянулась к детям.

Красота без изящества, как крючок без наживки.

Нинон де Ланкло.

Создав мужчину, Бог сильно об этом пожалел. То же самое чувствую и я по отношению к Редмонду.

Нинон де Ланкло.

— Близится кончина Королевы, — бесстрастно изрек Сен-Жермен.

— Увидим ли мы вас снова? — спросила графиня Д'Адемар.

— Я появлюсь перед вами еще пять раз. Но шестого уже не будет.

Из дневника графини Д'Адемар. Воспоминания о Марии Антуанетте.