Читать книгу - "Богам – божье, людям – людское - Евгений Красницкий"

– Э-э… ну, так. Да… а Нинея-то тут при чем?

– А всего-то и разницы между вами, что ты свое дело исподволь, медленно и незаметно творить стараешься, а она единым махом сотворила! Не понимаешь?

– Н-нет…

– Она ребят из родов НАСОВСЕМ забрала! Без возврата! По ним родня тризну справила, как по покойникам! И это немного и твоих рук дело!

– Как это? – Мишка почувствовал себя совершенно ошарашенным. – Я, наоборот, после года обучения собирался их домой на побывку отпустить!

– А кто настаивал на обязательном крещении? Вот и получается: дома с ними простились навсегда, а здесь другие имена дали. Все! Нет уж больше тех отроков на свете!

– Но я же не знал… даже и подумать не мог…

– Не мог он, едрен дрищ… не захотел ты подумать как следует, поленился! – Аристарх обличающе уставил в Мишку указательный палец и передразнил: – По десятку воинов в каждом селище! Тьфу! Да с чего ты взял, что Велесова волхва будет мыслить и рассчитывать так же, как ты думал бы и рассчитывал на ее месте? Она, может быть, раз в десять тебя старше и знает такое, что тебе и не снилось!

– Но как-то же ее намерения надо себе представлять! – уперся Мишка. – Иначе же только и жди какой-нибудь неожиданности.

– Это верно. – Аристарх внезапно успокоился и заговорил уже другим тоном: – Ну, хорошо, вот я тебе об отроках объяснил, и как ты теперь понимаешь ее нежелание перемешивать десятки?

– Теперь? – Мишка на некоторое время задумался, Аристарх терпеливо ждал. – Я так думаю, что совсем-то власть над своими отроками она терять не хочет, а единственное, что их теперь с прошлой жизнью, а значит, и с Нинеей, связывает, это их землячества – отроки-односельчане. Если с родней навсегда распростились, и имена у них теперь другие, и жизнь другая, то парни, с которыми они с детства знакомы, сейчас для них стали как братья кровные. И еще одно: я думаю, что втайне они все-таки рассчитывают домой вернуться. Пусть нескоро, пусть не все… наверняка же представляют себе, как въезжают в родное селище на лихом коне, в дорогом доспехе, с богатой добычей, и как их встречают…

– Так, правильно. – Аристарх согласно покивал. – А разрешить им вернуться может только волхва, значит, привязаны они к ней крепче, чем веревкой. А теперь, парень, вспоминай: с чего наш разговор начался?

– Ты спросил, как я буду за убитых отроков оправдываться, а я сказал… ой!

– Вот именно, что «ой». Их НАДО было убить! Это не право твое было, а обязанность! Если они все в своих десятках как братья стали, а два дурака друг на друга оружие подняли, то поступать с ними надлежало, как с бешеными собаками! И ты это понял, и ты это сделал, и волхва понимание твое оценить по достоинству должна!

– Но я же не понял…

– А она об этом знает? Поступил-то ты верно! Значит, и намерения ее верно разгадал!

– Да чего я там разгадал… хотя…

– Ну-ну! – подбодрил Мишку Аристарх. – Давай, выкладывай, что ты там надумал!

– Выходит, что ей нужно войско. Обученное, опытное, послушное своим командирам, но, когда придет пора, готовое выполнить ее и только ее приказ. А когда такая пора настанет, знает только она и больше никто! Это, наверно, как у тебя… как у нас в братстве – живет себе Ратное, ни о чем таком не думает, сотник, староста, сход да старики с серебряными кольцами делами правят, но есть и Перуново братство. Пока нужды в том нет, оно ни во что и не вмешивается, но если нужда возникнет, то и поперек сотника…

Мишка осекся и уставился на Аристарха, а тот, словно дождавшись, когда Окормля наконец-то додумается до очевидной истины, криво ухмыльнулся и кивнул головой:

– Вот именно! Дошло наконец? И что теперь делать прикажешь, сотник? Соревноваться с Нинеей, кто больше отроков под себя подгребет, и дожидаться, когда по тайному приказу они друг на друга кинутся?

– Так ты для этого меня и опричников в Перуново братство посвятил? Чтобы была сила, противостоящая… – Мишка не договорил, заметив, как досадливо поморщился Аристарх.

– Ты, парень, вообще, слушаешь, что я говорю, или как глухарь токуешь? Какая, к лешему, «противостоящая»? Забыл, что в Писании сказано о народе, разделившемся внутри себя? Тем паче такое непотребство в войске допускать…

– Хватит!!! – Мишка даже сам не ожидал, что лисовиновская ярость полыхнет в нем так внезапно и сильно. – Рыжего из меня делаешь?!! То Перун, то Христос, сам-то соображаешь, чмо флюгерное… туды вас всех с вашими богами, святыми и юродивыми, уже и небо в барахолку превратили…

Аристарх вроде бы удовлетворенно кивнул в ответ на Мишкину ругань, а потом отвесил ему такую затрещину, что чуть не вышиб из седла. Мишка покачнулся и уронил на землю шлем, который придерживал рукой на передней луке седла.

– Молод еще на старших голос повышать! – Аристарх резко осадил своего жеребца, который вдруг нацелился цапнуть зубами Мишкиного Зверя. – А ты не балуй! Умные все стали, куда вас только девать таких?..

Злость требовала двигательной активности, и Мишка, повторяя цирковой номер, свесился со спины Зверя и подхватил с земли упавший шлем, но этого, видимо, оказалось недостаточно – поднявшись обратно в седло, он почувствовал прямо-таки непреодолимое желание, держа шлем за бармицу, огреть им Аристарха, как кистенем.

– И в мыслях не держи, детеныш! – Староста как-то так повел плечами, что стало понятно: Мишка даже и замахнуться как следует не успеет. – Пока Корней здоров был, я у него три поединка из пяти выигрывал!

– Едрит твою…

Мишка все-таки готов был рискнуть, даже слегка приподнялся на стременах, пружиня ноги и отслеживая взглядом движения Аристарха. Вроде бы сделал все правильно, но удар все-таки проворонил.

– Опа!

Практически не пошевелившись верхней частью тела, ратнинский староста пнул ногой Мишкиного Зверя так, что тот шарахнулся в сторону, чуть не сбросив всадника, а сам Мишка снова уронил шлем на землю.

– Поднимай! – хлестнул командой Аристарх.

Матерясь сквозь зубы, Мишка снова нырнул к земле, а едва выпрямился, вздрогнул от щелчка кнута возле самого лица.

– Бросай и снова поднимай! – От второго щелчка шевельнулись волосы на макушке. Пришлось подчиниться.

Аристарх еще несколько раз заставил Мишку бросить и поднять шлем, и только заметив, что у того кровь прилила к голове и сбилось дыхание, прекратил «воспитательный процесс».

– Вот так-то вас, молодых да борзых! А ты – ничего: в седле ловок и конягу правильно воспитал – стоит как вкопанный и даже помогает телом.

– Все равно… – Мишка, чувствуя, как пылает от прилива крови лицо, старался выровнять дыхание. – Все равно нельзя так! То Перун, то Христос… я-то стерплю, а у отроков ум за разум заходит…

– А ты объясни!

– Да что я им объясню, если сам не понимаю?

– Это от незнания, ничего страшного… – Аристарх вдруг уставился на Анну Павловну, вышедшую на крепостной двор в сопровождении стайки девиц. – Ну вот, я же говорил: ехать придется.