Читать книгу - "Королевский Совет - Ричард Швартц"

Я колебался.

― Не уверен. Во время боя… кто заслуживает смерти, а кто нет?

Он покачал головой.

― Я не это имел в виду. Это должна быть очень особенная смерть, предвещающая финальную битву. Думаете, вы бы заметили, если бы убили невинного человека? Может, ребёнка?

― Нет, ― в ужасе запротестовал я. ― Я много чего сделал, но никогда не убивал ребёнка!

― Тогда ещё не поздно, ― с облегчением вздохнул Джон. ― Это должна быть чистая душа, непорочная в глазах богов. Величайшее из всех грехов, потому что вы должны убить этим клинком того, кто вас любит. И вряд ли это может быть убийством кого-то другого, а не ребёнка. И вы уверены…

― Да, ― хрипло ответил я. ― Я уверен, что никогда не убивал ни в чём неповинное дитя. За всю свою жизнь я не покушался на жизнь ребёнка и в будущем этого тоже никогда не произойдёт!

― Тогда отдайте меч мне. Я буду его хранить, как и все, кто придёт после меня. И будем молиться о том, что этот ангел ещё не родился, что пройдёт много времени, прежде чем он потребует оружие.

Я взвесил в руке Искоренителя Душ.

― Насколько ясны божьи слова? Пророчества не всегда легко интерпретировать, к моему несчастью, мне пришлось уже испытать это на себе.

Священник долго и пытливо изучал меня, затем встал.

― Следуйте за мной.

Мы с Серафиной переглянулись. Она, наверное, была такой же бледной, как и я. Затем мы последовали за Джоном. Он провёл нас обратно через зал, мимо статуи бога к большому алтарю, украшенному дарами. В зале были другие священники и верующие. Сначала они лишь с любопытством подняли глаза, но когда первосвященник жестом пригласил нас следовать вмести с ним за алтарь, я услышал бормотание других священников, немедленно поспешивших к нам.

Священник, приветствовавший нас, тоже был среди них, и он загородил нам путь.

― Вам туда нельзя! ― запротестовал он, но первосвященник поднял руку.

― Уходи. Пока что ты ещё не принимаешь решений!

С видимым усилием мужчина сдержался, замерев на месте, в то время как мы последовали жесту первосвященника, который проводил нас к лестнице, ведущей в подвал за алтарём.

Там оказался длинный коридор, заканчивающийся круглой комнатой. В центре находился круглый пьедестал, на котором сиял золотистый свет в виде шара. Казалось, он слегка движется и был таким ярким, что ослепил нас. Прикрыв рукой глаза, я посмотрел наверх. Поверх этого богато украшенного потолка, должно быть, стояла статуя бога. Мы находились в святая святых храма.

― Это книга нашего бога, ― прошептал первосвященник с трепетом в голосе, Во всех других храмах есть только копии, но это слова самого бога.

― На книгу совсем не похоже, ― заметила Серафина, выражая вовсе не сомнения. Перед лицом этого парящего, огненного шара, её голос тоже прозвучал затаённо и благоговейно.

И дело было не только в сиянии, это было ощущение изумления, божественной близости, как будто чувствовалось биение далёкого сердца, а эта маленькая комната имела размер, незримо запечатлевавший наши чувства, как будто на расстоянии вытянутой руки в этом огненном шаре открывался другой мир, отличимый от нашего. Должно быть, это действительно были врата в чертоги Сольтара.

И было шумно, казалось, бормочет тысяча голосов и возникало чувство будто понимаешь, о чём они говорят.

Всего этого было достаточно, чтобы поставить меня на колени и в благоговении склонить голову.

― Это не книга, дитя моё, ― прошептал священник. ― Это принявшая форму воля нашего бога. Тот, кого не опалит огонь, может протянуть руку в самое сердце света, и ему откроется божественное послание.

― Хоть я и служу Астарте, ― тихо и затаив дыхание промолвила Серафина. ― Для меня это большая честь. ― Она тоже преклонила колени и склонила голову. Я посмотрел на Джона, который задумчиво изучал меня. Казалось, яркий свет совсем его не слепит.

― Запустите туда руку, ― велел он. ― Это испытание. Если вы потерпите неудачу, ваша рука превратиться в пепел. Если справитесь, вам откроется действие бога.

Я не хотел лесть в это пламя, жар которого обжигал мне щёки, хотя я стоял на коленях в добром шаге от него. Но мне также была нужна уверенность. Я хотел знать, есть ли причины бояться, поэтому протянул руку.

Пламя было тёплым, но оно не обжигало меня.

Я не знал, чего ожидал, может, что увижу самого бога. Но всё было не так. Я лишь услышал голос. Он был тихим и даже показался мне знакомым, как будто я уже часто его слышал. И каждое слово имело вес тысячи миров и заставило меня содрогнуться.

―… в конце придёт тот, кого я избрал своим ангелом, чтобы пронести меч света через рать врага. За ним последует легион мёртвых, на его стороне боги и надежда. Узнают его по проклятью, которое он носит в качестве имени, и по тому, что он умирал тысячу раз. Его знамение ― ночь в глазах. Смерть ― его спутница, и когда он придёт, земля содрогнётся, а потоки вод поглотят людей, чума будет следовать за ним по пятам. Под своим знаменем он соберёт для последней битвы тех, кто погиб за него. Только он один справится с богом, но не сможет его убить. Он сам будет тем, кто умрёт на моём клинке, таким образом распространив надежду. Знак его прибытия ― чистая душа, которая будет любить его и умрёт на моём клинке. Его щитом будет только надежда, но и не меньше, чем она. Она будет иметь вес для тех, кого он любит и тех, кто последует за ним до самой смерти.

Когда я вытащил руку из пылающего шара, эхо голоса, казалось, будет звучать вечно, заставив меня вздрогнуть.

― Это его слова, Родерик фон Тургау, ― прошептал первосвященник. ― Но есть некоторые отрывки, которые мы не понимаем. — Казалось, в свете божественного пламени его глаза тоже полыхают этим пламенем. ― Это вы являетесь тем, о ком он говорит?

Я сглотнул и прочистил горло.

― Да, ― ответил я хриплым голосом. ― Кажется так.

Рядом со мной Серафина сдавленно вскрикнула, слёзы залили её лицо и переливались на свету, как шлейф из звёзд.

Священник Джон молча провёл нас обратно в свой кабинет и запер дверь, затем прислонился к ней и посмотрел на нас. На его лице читались печаль и отчаяние.

―