Читать книгу - "Дезертир флота - Юрий Валин"

– Арбалет брось, дурак! – рявкнул вор. Ныряльщик послушно выпустил оружие. На трех ногах и костыле друзья спешно запрыгали к берегу. Квазимодо, держащий в свободной руке факел, оглянулся. Сгусток, огибая костер, двигался следом. Звякнул, опрокидываясь, котелок.

Лодка, спущенная на воду еще засветло, покачивалась на черной глади. Церемониться было некогда – вор толкнул товарища в лодку. Фуа завопил от боли. Квазимодо обернулся к чересчур быстро накатывающей тени, швырнул в нее факел. Тьма отшатнулась. Вор рубанул лезвием кукри веревку, привязывающую лодку к вбитому в песок колу. Спихивая лодку на глубину, перевалился внутрь. Ныр снова завопил – Квазимодо придавил ему уже обе ноги.

– Не ори! – зарычал вор. – Еще и аванков разбудишь.

* * *

Квазимодо энергично работал веслом. Факел на берегу еще горел, но черной тени заметно не было. На душе полегчало – неведомая тварь в воду все-таки не сунулась. Фуа, стоная, с трудом сел и взялся за второе весло.

Вскоре Квазимодо пробормотал:

– Что ты разогнался? Рыбное место вспомнил?

– Хрен тебе по всей косой роже, а не рыба! – проскрежетал зубами ныряльщик. – Ты что, не мог подождать, пока я в лодку сяду? Дермоед хитрозадый, трезубец тебе в рот по самые пятки.

Квазимодо засмеялся:

– Да ты совсем выздоровел. Ишь как загибаешь. Только не греби как сумасшедший.

– Не могу. Мне больно до дрожи. А весло меня успокаивает.

– Тогда по кругу греби. Нам далеко уходить незачем. Утром вернемся.

– Сдурел?!

– Это ты сдурел от боли. У нас все хозяйство там осталось. И жратва, и котелки. Об оружии я уже не говорю.

– А если ОНО засветло не уйдет?

– Чего это не уйдет? Всегда уходило. Что, ему твою жеваную ногу сидеть дожидаться?

Где-то рядом плеснула рыба. В воде отражались звезды. Боль в поврежденной ноге слабела. Посапывая от последних приступов боли, фуа отложил весло.

– Ты извини, – непонятно зачем сказал Квазимодо. – Я не хотел, чтобы больно было, только сильно торопился. Этот, расплывчатый, уже чуть за задницу нас не взял.

– Да я понимаю, – глухо сказал фуа. – Я же ругался так, чтобы полегчало.

– Это правильно. Мне, как услышу «дермоед», сразу легче становится. А то ты все молчишь, скромный, как девка изнасилованная.

– Сам ты девка. Криворукая. Следующий раз предупреждай, когда со мной как с мешком обращаться будешь.

– Обязательно. Только ты у нас по воде главный. Так что в следующий раз, когда сматываться будем, ты должен уже в лодке сидеть и мне свою лапу лягушачью протягивать.

Фуа хмыкнул:

– Я постараюсь. Слушай, Ква, а я в это чудище почему не попал? Я ведь целился правильно. Да и рядом было.

– Ты попал. Только этот морок, похоже, только огня боится.

– А кто это такой был?

– Я почем знаю? Это вас, дарков, спрашивать нужно. Тварь-то из ваших.

– Это я-то дарк? – возмутился ныряльщик. – Да у нас на островах, кроме моргенов,[23]ногглов[24]и селков[25]никто из ночных и не водится. Это вы, люди всегда с дарками в игры играете. Ты вот зачем с ним разговаривал? У него ни переда, ни зада нет. Чем он, по-твоему, с тобой разговаривать должен?

– Да мне все равно чем. Леди Катрин всегда сначала договориться старалась, а уж потом рубиться.

– Ну и как, получалось? – полюбопытствовал фуа.

– Иногда. Нынче разве кого нормального найдешь? Любят все железом помахать, клыками поклацать, прямо спасу никакого нет. Культуры и искренности народу не хватает, – печально известил вор, – все как сговорились, вонючки недоношенные…

Все вещи оказались лежащими на месте. Только котелок оказался сплющен едва ли не в лепешку. Квазимодо посмотрел на свет – вроде не прохудился.

Вор таскал вещи в лодку. Ныряльщик их укладывал. Сидя в лодке, фуа, как ни странно, почувствовал себя гораздо лучше.

– Ну что, поплыли?

Квазимодо, стоя по колено в воде, осматривал поляну, где они прожили почти пятнадцать дней. Не так уж и плохо было. Сами себе хозяева, да и пожрать всегда было чего.

– Любуешься? – пробурчал фуа. – А я, между прочим, в здешних местах чуть три раза не погиб.

– «Чуть» не считается. Куда бы мы ни поплыли, найдется место, где умрем по-настоящему.

– Предлагаешь не искать неизвестности и дождаться этого смутного ночного?

– Нет уж, – сказал Квазимодо, забираясь в лодку, – этого ночного уже знаем. Еще раз – неинтересно.

Лодка поднималась по течению. Гребли друзья не торопясь, никто не подгонял, но все равно свободная лодка двигалась быстро. На ходу фуа умудрялся ловить рыбу. Грубая снасть, с которой так мучился Квазимодо, ныряльщику ничуть не мешала. Готовили добычу на коротких стоянках. Жаренная на вертеле или запеченная в листьях рыба получалась великолепной – в приготовлении таких блюд Ныр не знал себе равных. Правда, для достойного гастрономического эффекта Квазимодо приходилось лазить по прибрежным кустам, отыскивая нужные листья и коренья. Фуа, невзирая на искалеченную ногу, перестал быть запуганной человеко-лягушкой, и теперь вполне мог покомандовать товарищем. Квазимодо не спорил, в делах, связанных с рыбной ловлей, ныряльщик разбирался куда лучше. В решении всех остальных проблем непререкаемым авторитетом оставался сам вор.

– Да, интересная мы компания, – сказал Квазимодо, без спешки отделяя поджаренную кожицу от белой мякоти. – Я одноглазый, ты пока одноногий. Кто встретит – оборжется. Нам еще безрукого слепого колдуна не хватает и девки-жонглерки. Могли бы представления давать.

– Я уже могу ступать на ногу, – возразил фуа, насаживая на деревянный вертел новую рыбу.

– Жаль. Тогда тебя придется девкой-жонглеркой переодеть. Иначе денег не заработаешь.

– Отличная мысль. Может, мне начать тренироваться? Например, регулярно метать ножи в сильно умных и красивых жуликов?

– Ладно-ладно. Ты пока ногу свою перепончатую тренируй. Гордый да заносчивый ты, Ныр, стал, прямо страх. Ты, случаем, не принцем там, на своих островах, был?

– Сам ты принц.

– Понятно. Ну, если мы не лорды благородные, то неплохо бы помнить, что лучше себя не выпячивать. Людям ни тебя, ни меня любить не за что. Они и не будут.

– Я знаю. – Фуа пристроил вертел над углями. – Может, мне не стоит людям показываться? Попадется жилье, ты зайдешь в деревню, разведаешь, что там, а я подожду у реки, лодку посторожу.