Читать книгу - "Тень разрастается - Антонина Крейн"

Я искоса глянула на Кадию: ну, как пройдет твое «обнюхивание» с новичком?

Но подруга лишь тихонько покачала головой из стороны в сторону: спасибо, обойдусь, — достала из ножен меч и принялась его профилактически затачивать. Весомые, размеренные «шух-шух» в руках Кад всегда производят на людей неизгладимое впечатление: идеальное лицо, сосредоточенно склонившееся над темным металлом, блестящие локоны белокурых волос, которые Кадия метко сдувает, когда уж совсем нагло лезут в глаза, румяные скулы и особые феромоны чести и достоинства — как тут устоять? Но мы с Дахху давно привыкли к легендарному очарованию красотки, а Полынь закрыл глаза и замер, уйдя в себя.

За следующие пару часов он не произнес ни слова, молча неся свою барную вахту Ордена Скрещенных Ног.

Все это время я то ли бахвалилась, то ли исповедовалась, выстраивая истинную событийную цепочку последнего месяца. Боги, карлова магия, Зверь, путешествия в другие миры. В общем, сплошная «карусель, карусель, начинает рассказ, карусель, карусель, это радость для нас», — как поют актеры перед кукольными спектаклями в театре «Карусель»…

И, кажется, в процессе я переборщила с оптимизмом.

Потому что по итогам моего рассказа Дахху и Кадия не только не обвинили меня во лжи, не стали ныть и предсказывать конец света в стиле Ол`эна Шлэйлы, но, наоборот, внезапно вспыхнули горячей страстью по отношению к некрополю и возможностью туда «сходить». Причем «сходить» по полной, добраться до самого центра кургана, туда, где полегли предыдущие отряды — в поисках, видите ли, каких-то там исторических открытий, потенциальной славы и просто хорошего настроения.

Я заламывала руки и громко стенала, но безбашенная удаль этих двоих отказывалась воспринимать возражения. Ребята свято верили в себя, в Полынь и в меня (вот последнее особенно прикольно).

— Тинави, они правы, нам нужно по-настоящему спуститься под курган, а не ограничиться предбанником, — цокнул языком Полынь.

— И тыыыыыы туда же?! — я негодующе повернулась к предателю.

Ловчий ткнул пальцем в свой мерцающий антрацитом браслет:

— Он записывает каждое мое движение, очень точно. Патент Дома Внемлющих. Как нам вчера сказали, тюремный наблюдатель будет в режиме настоящего времени следить за моими перемещениями. Подумай сама: если браслет замрет у входа в курган на долгие часы, он почует неладное.

— Да какая разница, Полынь? Потом мы вернем Лиссая — Карлу-то вообще по барабану, откуда меня выдергивать в свое междумирье, хоть с этой кухни, — и вопрос о твоих не-перемещениях будет закрыт. Спектакль закончится, а победителей не судят!

Ловчий задрал хламиду повыше и демонстративно постучал по круглому стеклянному шарику, венчающему браслет с обратной стороны ноги, под икроножной мышцей:

— Видишь?

— Ну.

— Эта штука взрывается. Удаленно. Считай, компактная гномья бомба. Если тюремщики решат, что я сбежал — просто подорвут браслет. И меня вместе с ним, как ты догадываешься.

— Но ты ведь не сбежишь!

Полынь из Дома Внемлющих равнодушно пожал плечами:

— Если б бывший Ходящий под моим присмотром вдруг перестал идти по обговоренному заранее пути и застопорился, да не где-то, а в самом сердце столицы, под Дворцом — я бы точно его ликвидировал. На всякий случай. Превентивность, помнишь? Главное правило любой госструктуры.

— Но ведь у нас с Сайнором уговор — есть время до девяти утра!

— Но тюрьма-то находится в управлении Совета, а не короля. А для Совета никаких «уговоров» не существует.

Я упрямо надула губы и скрестила руки на груди. Полынь отпустил свой грешный браслет и вздохнул, костяшками пальев потирая переносицу:

— У тебя не должно быть иллюзий на этот счет, Тинави. Ты согласилась на сделку не с государством, а с Сайнором, как частным лицом, чьей власти по недосмотру хватило на подобную аферу с амнистиями. Старый, уставший Сайнор отчаянно хочет вернуть крошку-сына. Но Совет хочет только залепить поскорее курган, «во избежание», пусть даже и верит, что там, в глубине, Лиссай, и без меня вы туда не доберетесь. Им плевать, главное — залепить курган и «как бы чего не вышло». Зуб даю — если мой браслет покажет неладное, меня укокошат. Здорово, конечно, что на твою миссию, как она обстоит в реальности, это не повлияет. Но я не собираюсь умирать. Поэтому, в данных обстоятельствах, безвылазно торчать на одном месте — не вариант.

Я заметила, как во время этого монолога Кадия покраснела и поспешила опустить голову.

Ее отец, Балатон, возглавляет Совет. Судя по тому, что Кад не бросилась защищать честь папочки и не стала возражать Полыни, она понимала — Ловчий все усёк правильно. Дети — это, конечно, цветы жизни. Но Шолох — сама жизнь. Так что, пусть Совет и верит, что Лиссай под землей, терпеть подозрительные «выходки» ради его спасения они его не станут.

Я раздосадовано забубнила:

— Ну давайте кругами будем по предбаннику ходить! Пусть думают, никак не можем пройти внутрь!

— А как же великий махач с упырями, о котором будут слагать легенды? — снова взъерепенилась Кад.

— А как же мое исследование, которое сделает меня знаменитым? — осмелел Дахху.

— А как вам идея взять с собой Андрис — она наверняка что-то придумает с передачей фальшивых данных через браслет? — по-воробьиному склонил голову набок Полынь.

Я взвыла еще громче.

Потом вдруг поняла, что это Ловчий меня так поддержал в моем нежелании углубляться под курган без причины. Кадия и Дахху тоже встрепенулись и сразу поникли: голоса «идти вглубь — ждать у входа» внезапно разделились поровну. Что при установившейся субординации означало мою победу. По идее.

Я нахмурилась:

— Андрис нормально отреагирует на всю эту информацию вселенского характера?

— Андрис сложно обескуражить, — Ловчий улыбнулся.

— Тогда зови, — решительно кивнула я и кулаком погрозила раскрасневшейся Кадии: — А ты только попробуй у меня сунуться дальше, чем надо! Догоню и лично укокошу, никаких упырей не понадобится!

— Как же ты идиотски выражаешь свою любовь, — фыркнула Кад. — Но я все равно ценю, заметь!

Перемирие на кухонке наступило одновременно с рассветом: косые, лиловые лучи восходящего летнего солнца спицами пронизали комнату через несколько потолочных слуховых окошек.

Дахху с бряцаньем поставил на деревянный стол поднос с дымящимся липовым сбором и плюшками.

Да уж, вовремя!

Кад широко зевнула, прикрыв рот кулаком, сграбастала свою кружку и уселась прямо на пол. Я привычно выдвинула из-под стола скрипящую трехногую табуретку. Полынь, не слезая с барного стула, приблизился серией мелких громыхающих прыжочков, а Дахху, пробормотав что-то на тему «утро…эээ…утра мудренее», уковылял в комнату, забыв чашку, и ничком ухнул на матрас, перепугав бесчисленных золотых рыбок.