Читать книгу - "Дарители. Книга 5. Сердце бури - Екатерина Соболь"

Голос в его голове тяжело вздохнул.

«Ты никогда не один, – шепнул он, и сознание захлестнуло теплой, успокаивающей волной. – Подвинься, хозяин».

Генри услышал, как третья стрела со свистом разрезает воздух, но ее полет внезапно замедлился, будто теперь она летела сквозь что-то вязкое, как травяное желе Тиса. Генри внезапно вспомнил: таким же неспешным казалось ему время, когда в пещере лютой твари он попал в мир чистого волшебства. Эта мысль потянула за собой другую: всю жизнь на охоте ему тоже казалось, что в минуты опасности время замедляется – видимо, так огонь спасал их общее тело. Получается, огонь – не просто злой дух, он – существо, которое может использовать мир волшебства, ускользать в него, чтобы получить время разобраться с опасностью. Когда Генри был младше, эта способность была едва заметной, но сейчас огонь стал таким сильным, и это было просто… совершенство. Интересно, другие разрушители могли так делать? Вряд ли, иначе не закончили бы свои дни столь плачевно.

«Безумный был месяц, и мы с огнем оба выросли, – растроганно подумал Генри. – Он еще ни разу не становился таким взрослым, как со мной».

Все эти мысли так неспешно плыли у Генри в голове, потому что к движениям тела уже не имели никакого отношения. Где-то снаружи его руки обломали древко стрел, торчащих из его ноги, потом тело отклонилось от траектории полета стрелы, встало и бросилось прочь, припадая на одну ногу. Огонь боли не чувствовал, его волновала только потеря сил, но ее какое-то время можно потерпеть. Он съехал вниз по склону, взметая пушистую снежную пыль, и помчался быстро, как никогда прежде. Ноги отталкивались от земли так легко, будто она вдруг стала упругой, пружинистой. Это тело было натренировано бегать, мышцы знали, что делать, и он мчался, слепо и свободно, пока не сообразил, что пора с этим заканчивать, иначе он… Размазанное время ускорилось, пошло так, как ему положено, и Генри упал в глубокий снег. Он рывком сел, вжимаясь спиной в склон. На секунду ему показалось, что он в том же русле замерзшей реки, где впервые встретил Барса, – но нет, это был просто овраг, поросший кустарником с прошлогодними красными ягодами. Вокруг стояла глубокая, зимняя тишина. Генри смутно помнил, что на пути попадались участки, покрытые льдом, а значит, Хью найдет следы не сразу, если, конечно, опять не начнет жульничать. От боли его потряхивало, но больше всего донимали не свежие раны, а разошедшийся шов на шее – его горячо, неприятно дергало, и Генри прижал к нему горсть снега.

«Как ты это сделал? – спросил он. – Я думал, тебе нужно мое разрешение, чтобы…»

«С тех пор, как ты впервые убил, нет, – перебил огонь. – После зверобоя мы оба полноправные хозяева тела. Имей в виду, хотел бы – пошел бы убивать крестьян в любой момент, но ты мне обещал кое-что побольше, а чтобы это забрать, нужны твои мозги. Дальше бежать не могу – меня и правда очень тянет в ту деревню, не смогу сдержаться, и так еле остановился».

Генри с трудом повернул голову и увидел за изгибом оврага крыши Хейверхилла.

– Спасибо, – искренне выдохнул Генри.

«Спасибо скажешь, если мы отсюда выберемся и не сдохнем, хотя я представления не имею, как это сделать. Тело не в порядке, хозяин. Без меня ты никуда уже не убежишь».

Генри закашлялся, прижимая ко рту рукав, чтобы не шуметь, и даже от этого крохотного усилия устал. От онемевшей левой ноги холод полз выше, словно кровь в венах медленно превращалась в ледяную воду. Одна рана была плохая – кровь уже пропитала всю штанину. Генри медленно, сонно обыскал карманы куртки: вдруг найдется чем перевязать? Несколько секунд он всерьез надеялся, что в куртке, выданной ему скриплерами, отыщется что-то волшебное и прекрасное, невероятная штуковина, которая сразу его спасет, но там обнаружилась только труха и пара ореховых скорлупок. Руки двигались все тяжелее, но он все равно полез в карманы штанов: вдруг из дома что-нибудь полезное прихватил? Генри вытащил единственное, что там нашлось: сложенный в несколько раз листок бумаги, основательно потрепанный встречей с Озером бурь. Он хотел уже со злости его выбросить и внезапно вспомнил, что это такое.

Записка, которую Карл передал ему за завтраком. Он тогда сунул листок в карман и забыл начисто. Генри с трудом развернул его: несколько десятков строк мелким, убористым почерком. Кое-где чернила потекли, но слова все еще можно было разобрать.