Читать книгу - "Невеста по завещанию - Ольга Куно"

Мысли лихорадочно метались в голове, но никакого мало-мальски сносного объяснения происходящему я не находила. До тех пор, пока, наконец, не догадалась оторвать взгляд от толпы и повернуть голову налево. В этот момент я громко закричала от ужаса; единственным, что удержало меня от того, чтобы вскочить с кровати, была собственная нагота. Ибо в постели рядом со мной лежал посторонний мужчина.

Лицо его было смутно знакомым, но с перепугу я не смогла даже вспомнить, где и когда его видела. Гораздо более значимым казался тот факт, что мужчина, как и я, был нагим. Во всяком случае такое складывалось впечатление: он тоже был укрыт одеялом, но лишь по пояс, и сверху никакой одежды не было. Мужчина глядел на окружающих с некоторой долей растерянности, но не более того. Он явно не испытывал чувств, мало-мальски напоминающих моё собственное смятение.

Крепко вцепившись в одеяло, я попыталась хотя бы отодвинуться от него как можно дальше. Боги, великая Триада, неужели что-то действительно произошло?! Я ничего не помнила с того момента, как заснула с книгой на коленях. Меня чем-то опоили, это было очевидно, но что могло случиться в то время, пока я была не в себе? Боги, наверное, всё, что угодно…

Я снова с ужасом покосилась на своего соседа. Теперь я его узнала. Гонец, он иногда привозил в замок письма. Пропускали его сюда соответственно свободно…

Я затравленно обернулась к слугам, которые и не думали уходить или даже отворачиваться и, кажется, напротив, чего-то ждали. Гонец поднялся повыше, так что одеяло чуть было не сползло ниже пояса. Он поднял руку, приглаживая растрепавшиеся волосы, и мне в ноздри ударил запах пота. Чужой запах. Я чувствовала, как сжимаюсь внутри в крохотный никому не заметный комочек, но, увы, повторить эту процедуру снаружи было невозможно. Хотя единственное, чего мне сейчас хотелось — отчаянно, невыносимо, до боли в кончиках пальцев, — это исчезнуть, стать невидимой, раствориться в воздухе. Но, кажется, даже тогда я не избавилась бы от взглядов, и запаха, и холодящего душу сознания, что, возможно, во время моего нездорового сна произошло нечто непоправимое. Ужас происходящего обступил меня со всех сторон, врезался ножом в мозг, и от него никак нельзя было укрыться.

Мне казалось, что хуже ничего быть не может. Пока, около минуты спустя, в распахнутую дверь не вошёл Дамиан.

Его сопровождал Эддингтон, офицер охраны замка. Судя по мрачному выражению лица обоих и резким движениям Дамиана, было понятно, что пришли они сюда не случайно. Мужу успели сообщить о неверности жены. Громко стуча по полу каблуками сапог для верховой езды — он действительно только что вернулся из своей поездки, только плащ успел скинуть, — Дамиан прошёл в комнату и остановился в нескольких шагах от кровати. Слуги услужливо расступились, предоставляя ему как следует рассмотреть столь любопытное зрелище. Я хотела закричать, что всё неправда, а если и правда, то в этом нет моей вины, но горло словно одеревенело, а язык прилип к гортани. К тому же достаточно было взглянуть на Дамиана, чтобы понять: сейчас неподходящий момент для объяснений. Если кто-нибудь и будет говорить в этой комнате, то только он. Слуги тоже притихли; смолкли так давившие мне на психику перешёптывания. Вот только от сменившей их тишины легче не стало.

Дамиан окинул взглядом кровать. Посмотрел на меня — я почти сразу отвела глаза, — оглядел гонца, едва заметно скривив губы, затем перевёл взгляд на царивший в комнате беспорядок, на который сама я прежде не обратила внимания. Моё платье — то самое, в котором я ложилась на постель, — валялось посреди комнаты. Слишком далеко, чтобы дотянуться… На полу также были в беспорядке разбросаны предметы мужской одежды — брюки, рубашка, плащ, пояс с прицепленным к нему кинжалом, сапоги… На спинке стула висел отвратительно пошлый женский чулок, полупрозрачный, сиреневого цвета, с цветком, вышитым в верхней его части. Брат-близнец этого чулка обнаружился валявшимся на краю постели.

Я видела, каким пунцовым стало лицо Дамиана. Видела, как он сжал зубы, с трудом сдерживая гнев. Да, он сказал, что позволит мне завести любовника. Но ведь не так же. Не на глазах у всего замка. Не сейчас. И только с его ведома. А такой распущенности, такого предательства он не простит.

— Оставьте нас наедине с моей женой.

Голос Дамиана прозвучал сурово.

Слуги неохотно, с возобновившимся шушуканьем стали продвигаться к выходу.

— Что делать с этим? — мрачно спросил Эддингтон, кивая головой на гонца.

— Тащи в угловую приёмную, — ответил Дамиан. — Вы, там, помогите. — Он даже не повернул головы, но дворецкий и Фредерик тут же подскочили к офицеру. — И глаз с него не спускайте. Даже не вздумайте упустить.

Служанки оживились и зашагали к двери более резво, поняв, что спектакль не окончился, а лишь переносится в другое помещение.

— Давай, двигайся! — грубо обратился к гонцу Эддингтон. — Дать ему одеться?

Это он уже спросил у Дамиана.

— Да нет, зачем же? — бесстрастно ответил тот. — Пусть идёт так. Во всей красе.

Не знаю, какие чувства испытал в этой связи мой мнимый (или не мнимый?) любовник, но в этот момент они меня мало волновали. Мы с Дамианом остались в комнате вдвоём. Дверь закрылась, хлопнув, будто молоток оглашающего приговор судьи.

Я молчала и всё никак не решалась открыть рот, чтобы хоть что-то сказать в свою защиту. Дамиан посмотрел на меня, затем снова оглядел комнату и поднял с края кровати висевший там сиреневый чулок.

— Твоё? — осведомился он, изогнув бровь.

— Да откуда?! — возмущённо воскликнула я, вложив в этот возглас весь свой протест относительно сложившейся ситуации.

— Зря, — бесстрастно отозвался Дамиан. — Тебе бы пошло.

И, откинув чулок в сторону, сказал:

— Одевайся.

Он наклонился, поднял с пола платье и перебросил его мне. Для того, чтобы одеться, пришлось сначала вылезти из-под одеяла, но в сложившихся обстоятельствах было не до стеснений. Дамиан отвернулся вполоборота; я постаралась натянуть платье как можно быстрее. Встала с кровати, засунула ноги в валявшиеся рядом туфли.

— Идём.

Дамиан подождал меня у двери, распахнул её и вышел первым. Я последовала за ним. В коридоре было пусто: зрители уже переместились к месту второго действия. Я чувствовала, что объясняться бессмысленно, что наказание ждёт меня в любом случае, независимо от того, что я скажу, и от того, как всё происходило на самом деле. Я чувствовала это — и на место страха и смятения приходила злость.

— Прикажешь пороть меня плетью? — спросила я сквозь зубы.

Дамиан остановился, как вкопанный, так внезапно, что я врезалась ему в спину. Он обернулся, одновременно отстраняясь на шаг назад.

— Скажи, откуда у тебя берутся такие идеи? — осведомился он, качая головой так, словно находился под сильным впечатлением. — Сначала лошадиный хвост, теперь плеть? Признайся откровенно: в то время, как все нормальные девушки мечтали о принце на белом коне, ты рисовала в своём больном воображении мужа-садиста?