Читать книгу - "Вещий князь. Книга 5. Ладожский ярл - Андрей Посняков"

— Нехряй, эй, Нехряюшко!

Дед недовольно покосился на него:

— Чего орешь? Всю рыбу распугаешь.

— Да леший с ней, с рыбой. Вези в город — резану получишь!

— Резану? — Нехряй недоверчиво прищурился. Что-то не очень верилось ему в подобную щедрость.

— Резану, — подтвердил Бутурля. Знал, для старика — сумма не малая, две резаны — куна, дирхем серебряный!

Нехряй задумался ненадолго, махнул рукой и, споро вытащив сеть, погреб к берегу.

— Быстрее, Нехряюшко, — возбужденным шепотом приговаривал артельщик. — Быстрее…

Хельги-ярл, правитель Альдегьюборга, верхом, с частью дружины, поспешал к пристани. Ходко шли кони, серебрились на воинах кольчуги, развевался за плечами ярла богатый темно-голубой плащ. Спешил ярл.

Караван! Гости-купцы из Киева, а то и из самого Царьграда. Хотя, конечно, для царьградских еще рановато. Значит — киевские. Видно, решили опередить царьградцев, распродать побыстрее ромейский, оставшийся еще с прошлого года, товар. Что ж… Милости просим! Если цены не зашибать, так и разберут, ромеев не дожидаясь. Вино, утварь знатная, оружие с узорочьем, ткани — на эдакий-то товар много охотников. И главное — у многих есть, чем платить. Накопили за зиму беличьих шкурок, а кто и куньих, и собольих даже. У кое-кого и мед с прошлого лета остался, не съели — почему б не обменять на бусы зеленые, на золоченое блюдо, на яркую, шитую золотой ниткой ткань — супруге на загляденье?

Прослышав про купцов — и откуда только? — сбегался к Волхову люд. Мальчишки, молодые парни, мужики — те шествовали спокойно; девки-бабы неслись во всю прыть, уж им-то от заморских диковин самая радость. Многие принарядились — разноцветные пояса, ожерелья, подвески — медные, бронзовые, а у кого и золотые. Словно праздник какой, право слово! Так ведь, если подумать, и вправду — праздник. Первые гости. Примета такая есть — удачно пойдет с ними торговлишка, так и весь сезон так же будет. Потому и радовались, надеялись. Да и соскучились за зиму по новым людям.

Корабли — несколько глубоко сидящих насадов, видно перегруженных, пара юрких моноксилов для охраны — медленно, с достоинством, разворачивались к берегу. Вот уже были убраны паруса, вспенили воду весла, загребли правым бортом, затабанили левым, миг — и насады уже у мостков. Там уж распоряжался Бутурля Окунь, довольный, в праздничной красной рубахе, застолбил, видать, первенство. Артельщики — сильные молодые парни — ловко ловили канаты, привязывали корабли к мосткам.

Хельги подъехал ближе. Увидев князя, с первого судна проворно спустили сходни. Вышел на берег толстый чернобородый купец в накинутом наспех дорогом ромейском плаще, поклонился низенько:

— Здраве будь, князь ладожский.

— И ты здрав будь, — не слезая с коня — не по чину, — приветствовал ярл. — С каких краев будешь?

— С киевских. Волимиром кличут, впервой у вас.

— Удачи тебе, Волимир-гость. Посейчас тиунов пришлю — заплатишь пошлину, потом торгуй себе.

Хельги поворотил коня. Купец обернулся, незаметно мигнул кому-то:

— Не спеши уезжать, княже!

Юркий мужичок в серой посконной рубахе проворно пробежал по сходням, передал купцу сверток. Волимир развернул, повернулся к Хельги:

— Не побрезгуй подарком, Олег-князь. — Он протянул ярлу усыпанный драгоценностями кинжал.

Хельги кивнул гридям. Один из отроков, подхватив подарок, передал его ярлу, которого ни с того ни с сего вдруг разобрал смех, и странная фраза закрутилась в мозгу.

— Дача взятки должностному лицу, — вслух повторил ее ярл и засмеялся. Подарок ему понравился — изящный, удобный, с массивным булатным лезвием — под слоем светлого металла проступал узор, знать, ковали внахлест, из разного железа — остер такой клинок, прочен, гнется, да не ломается. Так франки-оружейники делали, и восточные мастера… и давно умерший кузнец-колдун Велунд.

— Благодарю за подарок, гость, — улыбнулся Хельги. — Теперь жди. Тиунов быстро пришлю.

Ярл с дружиной понеслись прочь, к детинцу. Быстро восстановилась после страшного пожара Ладога, да и чего б не восстановиться, леса-то вокруг — море разливанное! За лето рубили избы, ставили частоколы, крыли камышом и дранкой крыши. Все вокруг — дома, амбары, ограды — стояли молодые, чистые, недавно срубленные, в воздухе вкусно пахло смолой.

Белобрысый лохматый парень на последнем насаде с удовольствием втянул в легкие воздух. Обернулся:

— У нас так не пахнет, дядько Ятибор.

— Смотри, не привыкни, Яриле. — Ятибор — пожилой рыжебородый мужик — кормщик, ухмыльнулся в усы. Ему и самому нравился этот запах. Ярил привстал на цыпочки, ухватился за края борта, вытянул шею. Переднюю ладью видно было плоховато — скрывали ольховые заросли и гнущиеся к самой воде ивы. Тем не менее Ярил углядел князя… Давнего своего знакомца — варяга Хельги. Может, чем в артельщики, так лучше к нему в дружину? А возьмет ли? Да и не хотелось бы здесь оставаться надолго. Поутихнет все в Киеве, поуляжется, тогда и возвращаться пора — ждет ведь Любима. Любима… Ярил Зевота вздохнул — вот уж никогда раньше не думал, что полюбит так крепко деву. Да и как не полюбить такую красу? Черноглаза, черноброва, волосы — как вороново крыло, посмотрит — словно солнце встанет, а уж ежели улыбнется… Казалось, все отдал бы Ярил за одну лишь ее улыбку. Любима… Хорошо б ей отсюда подарок привезть. Хорошо бы…

— Эй, малый! — крикнул с берега какой-то мужик. — Чего сидишь? Спускай сходни!

Ярил оглянулся. Кормщик, дядько Ятибор, кивнул — спускайте, мол. Поднимая брызги, полетели в мелководье тяжелые доски, не хватило причала, ну да и так хорошо — немножко и не достали до берега, перепрыгнуть можно, а товары носить — оно и по воде приятно.

Пока не разгружались — ждали тиунов. Те появились скоро — не соврал князь — двое: темноглазый морщинистый мужик с кустистыми бровями и молодой светловолосый парень, по виду чуть старше Ярила. Подойдя к насадам, тиуны переговорили с Волимиром и разделились. Бровастый остался у первого судна, а молодой парень направился к последнему — к насаду кормщика Ятибора.

— Идет, идет, — зашептал гунявый Евсил, купецкий ярыжка. — Эх, что ж вы сходни-то этак сбросили? Да что ж вы стоите-то, олухи? Кланяйтесь, не то ужо обскажу Волимиру.

Завидев подошедшего к самым сходням тиуна, гребцы поклонились. Евсил — мелкий, пронырливый мужичонка — разулыбался, словно встретил любимого родича. Кланялся:

— Пожалуй-ко сюда, батюшка. Осторожно, не замочи ножки…

Молодой тиун в свою очередь поклонился корабельщикам и вслед за Евсилом подошел к укрытым рогожкой товарам:

— Ну, друже, показывай!

Дальше Ярил к ним не прислушивался, все смотрел на берег, ожидая разрешения пойти в город. Многие уже сошли с насада, прыгали на берегу, разминая ноги. Где-то уж запалили и костерок — сварганить к обеду ушицы. Вообще-то Ярил мог уйти и не спросясь, да опасался — как оно там еще все обернется, в чужом-то городе? Потому выжидал и сам боялся признаться себе — страшновато было. Краем уже слышал бормотанье ярыжки: